Гитлер и Сталин перед схваткой

25 ноября состоялась трехчасовая беседа Молотова с Шуленбургом. Ее первая часть была посвящена новым заявкам Германии на поставку стратегических материалов – руды и зерна. Молотов ответа не дал, но продолжил беседу, вручив положительный ответ советского правительства по поводу присоединения к «тройственному пакту». Учитывая его важность, Шуленбург отправил в Берлин Хильгера с русским текстом. Через несколько дней Молотов сообщил Шуленбургу ответ на экономические запросы: все они были удовлетворены.

На ноту от 25 ноября существует несколько точек зрения. Одна из них состоит в том, что нота была специально составлена так, чтобы Гитлер ее не принял и тем самым вопрос о присоединении СССР к «тройственному пакту» сам собой снялся бы. Другие авторы склоняются к тому, что Сталин все еще серьезно рассчитывал путем дипломатического маневрирования спутать карты других держав, в том числе держав «оси», а также шантажировать Англию и США. Однако почему же советская сторона, если она сознательно провоцировала немецкий отказ, впоследствии так упорно добивалась официального немецкого ответа? 17 января 1941 г. Молотов специально выразил Шуленбургу свое удивление по поводу молчания («ни привета, ни ответа»). Шуленбургу приказали сослаться на то, что «вопрос еще обсуждается». 21 января Вайцзеккер сообщил Деканозову, что Германия должна еще согласовать ответ со своими союзниками. Практически же ничего не делалось, зато Молотов еще несколько раз спрашивал об ответе. Напомним, что 18 апреля 1941 г. в беседе с Мацуока Сталин прямо сожалел, что в Берлине не был решен вопрос о присоединении СССР к «пакту трех».

Еще больше вопросов вызывает вторая акция СССР в ноябре 1940 г., которая была прямым результатом берлинских переговоров. Она касалась Болгарии, которая в записке от 9 ноября была названа «главным вопросом» в переговорах с Гитлером. Балканы в это время привлекали первоочередное внимание СССР: во-первых, потому, что здесь Германия стала развивать большую активность, во-вторых, потому, что здесь у СССР были большие резервы. «Санитарный кордон», возникший вокруг СССР в 20-30-е годы, уже дал значительные трещины: перестала существовать независимая Польша; у Румынии удалось отобрать Бессарабию; Болгария же, благодаря историческим особенностям давних отношений с Россией, считалась важным звеном не только в Юго-Восточной Европе вообще, но и рассматривалась как путь к проливам. «Обеспечение спокойствия в районе проливов невозможно без договоренности с Болгарией о пропуске советских войск для защиты входов в Черное море», – указывал Сталин в шифровке Молотову 13 ноября.

Как мы знаем, «болгарский план» Сталина – Молотова не нашел поддержки у Гитлера. Однако Сталин не дожидался немецкого согласия. Сразу после возвращения из Берлина Молотов направил советскому полпреду в Софии А. А. Лаврищеву телеграмму, в которой констатировал немецкое желание «ввести побольше войск в Болгарию» и отмечал, что «если кто-либо может гарантировать безопасность Болгарии, то это Россия». Молотов ориентировал полпреда на то, что новые советские предложения будут включать гарантию «сохранения нынешнего режима» и удовлетворение территориальных претензий Болгарии к Турции.

25 ноября – одновременно с вручением Шуленбургу советского заявления о «тройственном пакте» – была предпринята «болгарская акция». Ее выполняли два человека: генеральный секретарь НКИД СССР А. А. Соболев и болгарский посол в СССР И. Стаменов.

Для оценки этой акции необходимо учитывать, что именно Болгария явилась тем пунктом берлинских переговоров, по которому Гитлер дал достаточно определенный, т. е. негативный ответ. Хотя он облек отказ в «сослагательное наклонение», сославшись на необходимость консультации с Италией и задав риторический вопрос – просила ли Болгария о гарантии, – было ясно, что Германия не согласна на включение Болгарии в сферу влияния СССР. Следовательно, советская инициатива, направленная Болгарии, могла вызвать как минимум неудовольствие со стороны Германии, а скорее всего активное противодействие. Другая интерпретация: этим шагом СССР подтверждал серьезность своей берлинской позиции, а содержавшейся в предложениях Болгарии формулой о возможности вступления СССР вслед за Болгарией в «тройственный пакт» шел в фарватере немецких предложений. Так или иначе в первые дни после возвращения из Берлина были предприняты формальные шаги. Первым из них была беседа Молотова с болгарским послом Стаменовым, который 19 ноября был приглашен в НКИД, и в кабинет «случайно» зашел нарком. Молотов в присутствии Деканозова задал вопрос Стаменову по поводу аргументации Гитлера в ходе обсуждения болгарского вопроса, а именно – имеет ли Болгария договор с Италией или ее гарантию? Если такая гарантия есть, то и Советский Союз настаивает на такой гарантии. Молотов подтвердил намерение предложить пакт о взаимной помощи, включающий гарантии нынешнего режима и удовлетворение территориальных претензий Болгарии к Турции (Восточная Фракия).