Гитлер и стратегия блицкрига

Гитлер тоже подвергся критике ex post facto[11] за операции в 1942 году, вернее, за то, что вообще рискнул наступать в России в этом году. Хотя в действительности у фюрера не было выбора, поскольку это был последний шанс Германии свести счет вничью против имеющей потенциально превосходящие силы коалиции союзников. Единственным аргументом, который можно выдвинуть против наступательных операций Гитлера в 1942 году, является то, что они были неверно направлены к политическим и экономическим целям в СССР, но не было возобновлено наступление на Москву, которое, вероятнее всего, было бы встречено основными силами Красной армии. То ли опасаясь последствий этой встречи, то ли беспокоясь из-за серьезной нехватки горючего в рейхе, Гитлер все же выбрал Кавказ. Он сказал офицерам группы армий «Юг» 1 июня: «Если мы не захватим Майкоп и Грозный, мне придется ликвидировать войну».

Таковы были довольно-таки ограниченные цели на целый год, но немецкой армии в России помимо топлива были остро необходимы также танки и пехотное пополнение, а повторение зимнего кризиса боеприпасов ожидалось снова, самое позднее в августе. Короче говоря, к 1942 году всегда скромные резервы, с которыми традиционно действовал вермахт, сократились до крайности, причем несмотря на постепенный рост военного производства. Больше не было резервов, которые помогли бы исправить ошибки.

А тем временем союзники тоже рассматривали перспективы русского фронта в 1942 году. Увиденное им не нравилось. В феврале британцы начали обсуждать возможность переправы через Канал весной 1943 года или даже раньше, если сопротивление немцев ослабеет. Одновременно американцы подчеркнули необходимость поддержки Советского Союза как единственной силы, активно и агрессивно действующей против Германии. Американский бригадный генерал Дуайт Эйзенхауэр писал, что задача России продержаться наступающим летом и ей нельзя позволить дойти до такого угрожающего положения, чтобы она согласилась на переговоры о мире.

К середине апреля, несмотря на тяжелые сомнения в рядах британских военных относительно нехватки десантных плавсредств и воздушного прикрытия переправы через Канал, под давлением президента Рузвельта и Гарри Хопкинса англичане согласились на широкомасштабное вторжение в Северную Францию весной 1943 года. В этом вторжении должны были участвовать не меньше 48 англо-американских дивизий. Получившая кодовое название «Раунд-ап» («Облава»), операция была дополнена другой, менее масштабной высадкой осенью 1942 года, которая планировалась только в том случае, если угроза краха Советского Союза станет реальной. Эта операция под кодовым названием «Следжхаммер» («Кувалда») означала отмену американцами более раннего требования англичан о непременном разгроме немцев как основной предпосылке любой операции на другом берегу Канала в 1942 году.

В какой-то степени это решение Рузвельта и Черчилля объяснялось их общим стремлением отмахнуться от сильного давления русских, желавших, чтобы были признаны их территориальные приобретения 1939–1940 годов, уступив им в вопросах стратегии. Следствием этого влияния, растущего беспокойства относительно шансов России в 1942 году и личной заботы об общих интересах коалиции союзников стало безотлагательное приглашение советского министра иностранных дел Молотова в Вашингтон. Планировалось обсуждение открытия второго фронта, призванного снизить давление немцев на Восточном фронте.

Молотов по пути в Вашингтон 22 мая остановился в Лондоне, где получил самую полную информацию относительно сомнений британцев, касающихся его надежд отвлечь хотя бы 40 немецких дивизий с Восточного фронта на запад после открытия второго фронта. Как в Лондоне, так и в Вашингтоне Молотов честно предупредил, что крах советской армии в 1942 году сделает проблему вторжения через Канал во Францию в 1943 году намного сложнее. В конце концов, чтобы успокоить своего настойчивого собеседника, несмотря на большие сомнения начальника штаба армии генерала Джорджа Маршалла, Рузвельт уполномочил Молотова сообщить Сталину, что западные союзники ожидают открытия второго фронта в 1942 году.

Правда, до каких-либо публичных заявлений по этому вопросу, возвращаясь через Лондон в начале июня, Молотов получил aide-m'emoire[12], где указывалось, что британцы отказываются давать обещания переправиться через Канал в обстоятельствах, которые, по их мнению, могут привести к катастрофе. Уинстон Черчилль в своих военных мемуарах написал с относительной искренностью, что если сбить с толку противника по вопросу второго фронта было желательно, то вводить в заблуждение советских союзников никто и не помышлял. Более того, к этому моменту британская армия стала даже более оптимистично, чем американцы, рассматривать советские шансы на выживание в 1942 году.