ГИТЛЕР, Inc.

Можно удивиться и поведению управляющего рейхсбанков Шахта. В течение нескольких лет, оставаясь практически глухим к заклинаниям Гитлера относительно «натиска на Восток* (Drang nach Osten), Шахт настаивал на возвращении Германии её африканских колоний. Представляется, что он тоже видел рейх господствующим над Центральной Европой — великогерманский рейх, включающий как минимум Австрию и Чехословакию, но надёжно соединённый со своими экзотическими аванпостами мощным военным флотом. Но Гитлер не интересовался колониями.

К началу 1935 года внутри нацистского истеблишмента сформировались два блока, представлявшие различные мировоззрения и соперничавшие за главенство: проанглосаксонская банковско-промышленная группировка, объединявшаяся вокруг «американца» Шахта, против партии «И. Г. Фарбен» — «Дойче Банк», целью которой был отрыв Германии от рынков, находившихся под господством Британии, и создание замкнутого евразийского экономического блока (97) — наполовину автаркической крепости, протянувшейся от Одессы до Бордо.

В августе 1936 года Гитлер составил секретный доклад о втором четырёхлетнем плане перевооружения нацистской Германии. Душой этого проекта в действительности была корпорация «И. Г. Фарбен», а Геринг стал ответственным за его выполнение. Однако новый четырёхлетний план, который вступил в действие в сентябре, был лишь толчком, ускорившим подготовку к войне: отечественное производство продовольствия, минеральных и синтетических эрзац-материалов*,

* В особенности заменителей каучука и бензина

о котором упоминается в плане, были задачами, выполнение каковых было скоординировано предварительно уже Шахтом, — это производство надо было просто развернуть в более широком масштабе (98).

Согласно слухам, которые он сам и распускал, Шахт горячо и открыто критиковал Геринга за расточительное расходование ресурсов и иностранной валюты, и, боясь неконтролируемой инфляции, которая могла стать результатом превращения ещё большего количества масла в пушки, он дистанцировался от фюрера и потерял благосклонное отношение нацистской элиты (99). Этот слух породил другой слух — о том, что конфликт с «Фарбен» стал со временем причиной падения банкира (100).

Как и в 1930 году, Шахт почувствовал, что почва начинает уходить у него из-под ног, но на этот раз, как мы увидим дальше, позиция Британии стала настолько двусмысленной, что даже хитрый «американец» не был уверен в том, какой линии поведения ему следует придерживаться. То, что война неизбежна, было ясно: сам Шахт с помощью ценных бумаг «Мефо» поднял вермахт из мёртвых — Шахт ни в коем случае не был пацифистом. Но какой войны он ожидал? Возникновение в Британии антинацистской партии войны во главе с Черчиллем вселили в Шахта тревогу, и он решил немного отступить, подстраховавшись публичными спорами с Герингом. История о протестах Шахта относительно риска инфляции и неэкономного использования иностранной валюты — всего лишь басня. На самом деле, как вспоминал позже Гитлер:

[Инфляционный] кризис мог возникнуть только после окончательного преодоления безработицы, а этого не произошло до конца 1937-го или даже до начала 1938 года. До тех пор единственными трудностями, с которыми нам приходилось сталкиваться, были трудности с иностранной валютой. Шахт сказал мне, что мы располагали зарубежным кредитом в полтора миллиарда марок, и именно на этом финансовом основании я задумал мой четырёхлетний план, который никогда не внушал мне ни малейшей тревоги… так обстоят дела и сёгодня [в августе 1942 года], мы не испытываем ни малейшего стеснения в деньгах (101).

26 ноября 1936 года Шахт был освобождён от должности министра экономики и поста уполномоченного по военной экономике; его деятельность теперь ограничивалась управлением Рейхсбанком.

После Kristallnacht, ночи 9 ноября 1938 года, в течение которой по всей Германии оскверняли и разрушали синагоги, Шахт получил от Гитлера последнее предложение, последнюю возможность: он должен был предложить влиятельным еврейским деятелям англо-американских финансовых кругов план эвакуации евреев из Германии — осуществлять общее руководство этим делом должен был Монтегю Норман. В целом план Шахта заключался в конфискации богатства немецких евреев для обеспечения выпуска пятипроцентного международного займа, на который должны были подписаться богатые зарубежные единоверцы германских иудеев: конфискованные средства предполагалось направить на погашение долга. Четверть долларовых поступлений но займу предполагалось использовать на оплату выезда из страны экспатриантов (102).