ГИТЛЕР, Inc.

В течение восьми месяцев своего существования Временное правительство издало множество законов, но успехов добилось весьма скромных. Роль первого министра взял на себя Керенский — популист, в прошлом адвокат. Став во главе кабинета, он ринулся на фронт воодушевлять дрогнувшую духом армию. В июне русская армия, словно очнувшись от спячки, совершила последнее наступление на австрийские войска, которые немедленно получили подкрепление в виде нескольких немецких дивизий. При виде немецкой серой формы русские обратились в бегство. В июле большевики подняли путч. Временное правительство отреагировало на него весьма жёстко. Ленину пришлось бежать в Финляндию (имеется в виду шалаш в Разливе.— Примеч. ред.), а Троцкий и другие коммунистические главари оказались за решёткой. Осведомлённый о махинациях Парвуса, Керенский собирался привлечь ленинскую клику к суду по обвинению в государственной измене и заговоре как «немецких агентов», но поскольку во многих местах России зашевелились белые контрреволюционеры (оставшиеся верными царю монархисты), он удержался от преследования большевиков и выпустил их из тюрем. Логика отчаяния заставила Керенского вообразить, что он сможет использовать красных агитаторов как союзников в борьбе с монархической контрреволюцией.

Между тем морские державы решили, что настало время сменить программу действий и перейти ко второму (большевистскому) варианту Германия и «силы, стоявшие за Гельфандом», платили им на Западе, и есть убедительные доказательства того, что Уолл-стрит им платил на Востоке: скрываясь за гуманитарным фасадом «Военного Совета Красного Креста», американские капиталисты переводили значительные суммы на поддержку русской революции. Организация Дж. П. Моргана и круги, связанные с Федеральным резервным комитетом Ныо-Йорка, представляли Совет, плативший Керенскому после мая 1917 года, а потом, если верить статье в газете «Вашингтон пост» (2 февраля 1918 года), начали платить большевикам (80). В сентябре 1917 года британский посол в России Бьюкенен доложил своему правительству, что одни только большевики «выступают с отчётливо определённой политической программой и представляют собой компактное и хорошо организованное меньшинство… Если у правительства не хватит сил подавить большевиков и оно лишится поддержки в Советах, то единственной альтернативой станет большевистское правительство» (81).

Месяцем позже большевики — маргинальное движение, не пользовавшееся никакой народной поддержкой и составлявшие «какую-то треть социалистических партий» (82), — без единого выстрела захватили власть.

В тот день, когда произошла революция, по Невскому проспекту, как обычно, гуляли хорошо одетые люди и, смеясь, говорили, что власть большевиков не продержится и трёх дней. Богатые люди, проезжая в экипажах, бранили солдат, а те, «вяло оправдываясь, смущённо улыбались в ответ» (83).

Впереди были пять лет опустошительной гражданской войны.

В марте 1918 года большевистская Россия подписала в Бресте тяжёлый и унизительный мир с германскими генералами. Уступая жадности немцев, Россия пожертвовала Украиной и Прибалтикой, а также согласилась выплачивать репарации золотом. На Восточном фронте наступило затишье, и дивизии рейха можно было теперь без помех перебрасывать обратно во Францию… но морские державы не дремали.

Британцы, трезво взвешивая вероятности перечисленных выше сценариев, ждали развязки, не пуская течение событий на самотёк. Бреши на Западном фронте были заткнуты американской пехотой. Не было случайным совпадением, что Америка вступила в войну в апреле 1917 года, когда русский фронт дал трещину. «Важный факт заключается в том, что в апреле 1917 года Британия была близка к поражению, и на этом основании в войну вступили Соединённые Штаты» (84).

Американская интервенция на стороне британцев была произведена весьма умело. Американцы отказались выполнить требования немцев оказать давление на Британию, с тем чтобы последняя прекратила противоправную блокаду рейха. Своим отказом Америка не оставила Германии выбора — началась подводная война, официально объявленная 31 января 1917 года. Предполагаемые нападения подводных лодок на американские грузовые корабли, шедшие мощным потоком к берегам Европы и поставлявшие огромные количества оружия и военного снаряжения воюющим союзникам, явились подходящим предлогом для разрыва дипломатических отношений с германским рейхом и в конце концов к объявлению войны. Задолго до этого был преднамеренно создан предлог, casus belli (для возбуждения массового патриотизма) — потопление британского лайнера «Лузитания», который попросту подставили под удар немецкой субмарины в мае 1915 года (85).

Германии удалось в течение двух лет (с 1915-го по 1917 год) оттягивать вступление Америки в войну. Подводные лодки прекратили бесчинствовать, были выплачены репарации и принесены извинения, но (к 1917 году) время уже истекло (86).