ГИТЛЕР, Inc.

Другими словами, банковская система и крупные промышлен­ные конгломераты в буквальном смысле слова использовали свои наличные деньги для скупки остатков страны, приобретая «собственность» (дела, акции, заложенную собственность и т. д.) по бросовым ценам у несостоятельных производителей и по­требителей. Часть экономической активности, зарегистриро­ванной в 1931 году под покровительством рейхсбанка, то есть деятельность акцептного банка и его филиалов, представляла собой именно такое перераспределение богатства из отраслевой экономики в банкирскую решетку, перераспределение, каковое, естественно, смещало и без того уже перекошенную концентра­цию силы в руки банкиров. На пути от падения к выздоровле­нию стояла безработица; в то же время абсентеисты извлекали выгоду из повсеместной дешевизны, завладевая все большим объемом собственности. Именно таким образом Центральный банк к концу 1931 года приобрел в собственность значительные доли активов нескольких берлинских банков (37).

В 1932 году «деньги» в форме наличности, акций и облигаций были действительно погребены на счетах германской банкир­ской решетки. Министры, один за другим, вступали в перегово­ры с банкирами, упрашивали и умоляли их, изыскивая веские ар­гументы, способные заставить паразитирующих джентльменов открыть денежный кран. Брюнинг попробовал сделать это, ког­да шанс был уже упущен. При Папене, благодаря его связям, фи­нансовые круги предоставили небольшое поле для пробного проведения реформы.

Главным инструментом, изобретенным летом 1932 года, стал «налоговый сертификат» (Steuergutschein) — вариант шаблона общего финансирования, который был одним из многих изощ­ренных инструментов немецкой национальной политической экономии (38), превращенный Шахтом, как мы увидим дальше, в стандартизованный и быстродействующий механизм к услу­гам нацистов (39).

Идея, заложенная в налоговом сертификате, состояла в уступ­ке крупном)' бизнесу в свете его будущего налогового бремени. Власти решили подсчитать количество фигур, от которых будут поступать налоги, и умножить это число на процент отчислений (возмещение); полученное произведение предполагали обра­тить в определенное число сертификатов, кои будут распределе­ны между предпринимателями, которые смогут впоследствии возместить часть будущих налоговых расходов (40).

Сертификат выдавали под четыре процента: намерение со­стояло в том, чтобы заставить реципиента сертификата сту­чать в двери денежного рынка, заставляя банки дисконтиро­вать бумаги в своих отделениях — что ясно, так как ставка в четыре процента была заманчивой для «инвесторов». Этот обходной механизм был не чем иным, как требованием прави­тельства, высказанным от имени производителей, конкурировавших за займы в наличных деньгах у могущественных инве­сторов; фирма получает наличность минус дисконт и надежду на процветание, а рейх платит процент по сертификатам за счет налогов, которые рассчитывали собирать с выздоровев­шей экономики. По сути, эта схема представляла собой кратко­срочный заем банков рейху и выгодный (беспроцентный) заем рейха бизнесу. Если события будут развиваться таким образом, то разницу можно будет покрыть долгосрочными займами от имени государства, что, принимая в расчет надежды на улучше­ние экономического положения, не должно было стать пробле­мой (41).

Что же стал делать бизнес с этими сертификатами? Большая часть предпринимателей потратили наличность либо на оплату долгов, либо использовали налоговую скидку для снижения це­ны на свою продукцию, чем еще более ухудшили положение, ибо падение цен было одной из основных причин хозяйствен­ного паралича. Главной целью плана Папена было поощрение использования сертификатов как обеспечения кредитного авансирования, направленного на подъем заводов и увеличение объемов производства; что же касается массы безработных, то надо сказать, что предложение было направлено исключитель­но на стимуляцию частного потребления.

Но реформа забуксовала у самой стартовой черты: лишь не­большая часть рабочих оказалась востребованной, и, когда в се­редине осени баронский кабинет фон Папена зашатался, бан­кирская сеть отпрянула от него с быстротой молнии. «Рынок не готов с такой быстротой принимать предложенные ценные бу­маги» (42). Безработица, начавшая было уменьшаться, снова по­ползла вверх. Она продолжала увеличиваться и при Шлейхере, которого сильно опасалась финансовая и аристократическая элита, хотя он даже усилил фискальную политику своего пред­шественника*.