ГИТЛЕР, Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх

Весьма интересен тот факт, что в тяжелые дни ноября 1932 года, когда «красный генерал» был близок к канцлерскому креслу, сам он рассматривал Шахта как возможного кандидата на этот пост. Но банкира ни на минуту не соблазнила перспектива стать марионеткой Шлейхера. Кажется, генерал забыл, что банкир принадлежал к абсолютно иному и много более могущественному братству, нежели он сам. Кроме того, Шахт уже сделал свой выбор, став на сторону Гитлера. Тем не менее банкир согласился на беседу, чтобы разнюхать обстановку и оценить масштаб генеральского заговора. Даже в своих послевоенных мемуарах, в которых Шахт изо всех сил тщится показать себя образчиком благородства, не может он скрыть своей непримиримой клановой ненависти к Шлейхеру — вероятно, единственному из веймарских политиков, кому почти удалось на деле ликвидировать инкубацию нацизма. Шахт вспоминал:

«Несмотря на то что я сразу же решил отказаться, мне было интересно понять его политические взгляды на сложившуюся ситуацию. Его высказывания были до того бесцветны, что у меня было время оценить убранство помещения. Как и речь генерала, оно было лишено всякого намека на характер — в обстановке не было ничего личного, — я не заметил ни одного штриха, говорящего об индивидуальности владельца... Свои последние надежды он возлагал на раскол в национал-социалистской партии. Когда он высказал эту идею в моем присутствии, я перебил его: «Думаю, генерал, что вы недооцениваете железную партийную дисциплину, которую Гитлер поддерживает очень ревностно». Шлейхер надменно улыбнулся. Впрочем, вскоре он перестал улыбаться»[43].

Несомненно, Шахт не оплакивал смерть «красного генерала» на следующий день после чистки — 30 июня 1934 года. Шахт в это время уже прочно утвердился в должности гитлеровского управляющего Рейхсбанком. Кроме того, он пользовался единодушной поддержкой со стороны армии и магнатов металлургической промышленности, которые поддержали его кандидатуру на пост экономического диктатора, сосредоточенного на проблеме перевооружения. Мечта, высказанная десятью годами раньше в памятной записке Шахта на имя Даллеса, становилась явью: Шахт был близок к единоличному монетарному господству над промышленной и финансовой олигархией. Правда, у Шахта был противник в лице министра экономики Курта Шмитта. Министр ратовал за развитие внутреннего потребительского рынка, и, больше того, Шмитт пользовался благосклонностью Рема[44].

Спустя несколько дней после чистки, в начале июля, министр Шмитт, ставленник страховых компаний, выступал на собрании германских экспортеров. Едва успев произнести первые слова: «Итак, что же нам делать?» — он потерял сознание и упал. Впоследствии он долго выздоравливал в уединении. Через четыре недели после этого Гитлер пригласил к себе Шахта и сразу взял быка за рога: «Я должен найти на этот пост кого-то другого и хотел бы в связи с этим, господин Шахт, спросить вас, готовы ли вы, помимо должности президента Рейхсбанка, взять на себя и обязанности министра экономики?» Как мог Шахт сказать «нет»? «Оставалась одна-единственная возможность, — напишет Шахт в автобиографии, — возможность работать внутри системы»[45]. В Нюрнберге он признает: «Я работал бы и с самим чертом ради великой и сильной Германии»[46].

30 июля 1934-го Шахт был официально утвержден в должности министра экономики; президент Гинденбург подписал указ о его назначении за три дня до своей смерти[47]. Германия получила нового распорядителя мефистофельского типа: Шахт был президентом рейхсбанка и новоиспеченным министром экономики, наделенным почетным титулом Generalbevollmachtigte fur die Kriegswirtschaft (Генеральный уполномоченный по военной экономике). Теперь его называли не иначе как экономическим диктатором Германии.

Июль 1934-го стал повторением марта 1933 года. 17 числа этого месяца Шахт был призван в Центральный банк направлять плавание корабля, покинутого им три года назад. По этому поводу между Гитлером и Шахтом состоялся следующий разговор[48]:

[Гитлер]: «Господин Шахт, мы с вами оба согласны в том, что в настоящий момент у нового национального правительства Германии есть одна главнейшая обязанность, и она состоит в том, чтобы искоренить безработицу. Для этого предстоит изыскать очень большую сумму денег. Видите ли вы какую-то иную возможность найти такие деньги, нежели взять их в рейхсбанке?»

[Шахт]: «Я полностью согласен с вами, канцлер, что необходимо уничтожить безработицу. Но, независимо от того, сколько денег удастся взять из других источников, их все равно окажется недостаточно для выполнения задачи. Вам неизбежно придется обращаться в рейхсбанк».

[Гитлер]: «Вы должны быть в состоянии сказать, в какой степени рейхсбанк может — и должен — помочь».

[Шахт]: «Честно говоря, канцлер, в настоящий момент я не готов назвать какую-то конкретную сумму. Мое мнение таково: мы должны ликвидировать безработицу во что бы то ни стало, и поэтому рейхсбанк должен сделать все необходимое, чтобы с улиц исчез последний безработный».