Гитлер. Неотвратимость судьбы

СА и СС не позволят немецкой революции погрузиться в сон; они не позволят тем, кто не участвовал в боях, предать ее на полпути к достижению поставленных целей… Коричневая армия — это свежие силы нации, ее последний бастион против коммунизма.

Подобные заявления не могли не беспокоить Гитлера, который слишком хорошо знал, что представляли собой штурмовые отряды. «Любой человек с инстинктами убийцы и садистской похотью, — писал известный немецкий публицист Эрнст Никиш в своей знаменитой книге «Империя низких демонов», — был в СА на своем месте. Чем более жестоко он себя вел, тем больше его уважали; здесь можно было вволю быть скотом… В СА получали полную свободу все преступные наклонности. Казармы штурмовиков являлись сосредоточением всех мыслимых пороков: тунеядцы, пьяницы, жизненные банкроты, громилы, гомосексуалисты готовили здесь свои самые темные деяния, при помощи которых надлежало «пробудить» Германию. Да и прозвища у них были уголовные: формирования СА в Берлине сами штурмовики называли разбойничьей шайкой и танцкружком, одного из главарей — Револьверной мордой; впрочем, и самого Гитлера за его предосудительную, с точки зрения истинного штурмовика, любовь к оперной музыке, а возможно, и за страсть к позерству презрительно именовали Примадонной».

Конечно, Гитлер прекрасно знал, из каких отбросов состоит СА, давно уже превратившаяся в организацию убийц, но до поры до времени такое положение дел его устраивало. «СА, — любил он повторять, — есть объединение мужчин с политической целью и не есть высоконравственное заведение для воспитания благородных девиц, а союз грубых борцов, которым нечего спотыкаться о каждый труп». Но теперь, когда этот самый «союз грубых борцов» мог сломать шею ему самому, он смотрел на СА другими глазами.

Так и не увидев никаких изменений, штурмовики были крайне недовольны сложившимся положением и все чаще поговаривали о «второй революции» (первой они считали приход Гитлера к власти в 1933 году). Хотя по большому счету ни Рем, ни его окружение ни в какой «второй революции» не нуждались. Как еще совсем недавно сам Гитлер, Рем и его сподвижники пытались навязывать свою волю с помощью обозленных штурмовиков, поскольку считали себя обойденными при дележе добычи, доставшейся нацистам. И вряд ли мы ошибемся, если предположим, что Рем и его компания жаждала власти, возможно, еще большей, нежели та, какой обладали Геринг и Геббельс, а сам Рем видел себя равным Гитлеру в воображаемом им политическом тандеме. Что же касается всех партийных бонз и гауляйтеров, то руководство СА считало их кабинетными крысами и болтунами, которые пробились на самый верх за их счет. Заветной мечтой Рема являлся пост министра рейхсвера и звание верховного главнокомандующего. По его образному выражению, он собирался пришить «пальто к пуговице», пристегнув свои три миллиона боевиков к стотысячной кадровой германской армии. Ненавидевший аристократов, Рем спал и видел во главе армии своих фюреров СА плебейского происхождения, которые должны были заменить аристократический офицерский корпус. «Серую скалу, — любил повторять он, — должен поглотить коричневый поток».

В свою очередь немецкое офицерство с презрением относилось как к Рему, так и к его сброду. Оно намеревалось создать собственную армию, воспитанную в духе лучших прусских традиций, прекрасно вооруженную и готовую к новой мировой войне. Что же касается вооружения, то это, по словам генерала Браухича, было дело «слишком серьезным и трудным, чтобы потерпеть участие в нем грабителей банков, пьянчуг и гомосексуалистов».

Конечно, в этом интересы Рема расходились с планами самого Гитлера, который всегда делал ставку на поддержку генералитета и Генерального штаба. Кроме того, фюрер нуждался в финансовой помощи крупных промышленников и финансистов, которых «социалистические» и «революционные» заявления Рема и Г. Штрассера пугали призраком того, что произошло в 1917 году в России. Гитлер не хотел, да, наверное, и не мог пойти ни против рейхсвера, ни против поддерживающих его промышленников. «Процесс развития от рейхсвера к тотальному военному государству, — утверждал посвященный во многие тайны Третьего рейха президент Данцингского сената Раушнинг, — в котором все жизненные функции нации подчинены требованию тотальной готовности к войне, и был по сути дела «сердцевиной» нацизма. Да и какая армия могла быть из убийц и насильников?»