Гюлистан страницы истории

Положение Карабаха усугубилось после того, как Турция и Россия пришли к соглашению в разделе между собой персидских земель и 12 июня 1724 года подписали договор, согласно которому Россия обязалась не продвигаться дальше Шамахи и удовлетвориться Прикаспийскими территориями. Остальная часть Персии переходила к Турции. Но турок раздражал неопределенный статус Карабаха, который в это время находился в исключительно независимом состоянии. Армяне, не зная о русско-турецком договоре, продолжали слать письма царю с просьбой о военной помощи. Россия же при всем желании не могла помочь Карабаху, поскольку тем самым нарушила бы договор 1724 года. Поэтому Петр предложил карабахским армянам переселиться на Каспийские берега и направил предписание, касающееся этого, командующему русскими войсками князю В. В. Долгорукову[11]. Мелики, не зная об этом предписании, продолжали держать героическую оборону. Впоследствии армяне узнали о русском предложении, но остались непоколебимыми, предпочитая бороться с оружием в руках, чем оставить родные земли. Об этом князь Долгоруков сообщил в столицу, снабдив послание своими комментариями. Прежде всего он утверждал, что армяне даже слышать не хотят о переселении на Каспийские земли и добавлял, что это их право, ибо в противном случае им пришлось бы оставить свои плодородные земли и переселиться в пустыню, где очень трудно найти средства для выживания. Говоря о политической ситуации, Долгоруков высказал мнение, что надо удивляться тому, как армяне держатся в создавшейся ситуации, поскольку они вынуждены в одиночку воевать против турецкой армии. Он говорил, что только Бог хранит армян, ибо “в голове не укладывается, как они противостоят такому грозному врагу"[42].

А стычки между армянскими войсками и регулярной турецкой армией продолжались. Бои проходили почти каждый день. Взятый в плен в этих боях турецкий Салах-паша с горечью признавался, что "если бы не вы (карабахцы), мы бы отбили у русских Прикаспийские территории, которые по воле аллаха принадлежат нам"[43].

В этих условиях мелики не изменили идее русской ориентации. Как доказательство своей преданности русским, находясь в исключительно трудном положении, они выделили из своих войск добровольческий отряд под руководством Саргиса-ди-Гиланянца и направили на Каспий для помощи русским. Этот отряд впоследствии назывался "Армянский эскадрон" и находился под русским командованием. Естественно, такой поступок должен был вызвать недовольство персидского руководства и враждебное отношение к армянам. Если ко всему этому добавить, что Аван-Юзбаши в свою очередь снял с оборонительной линии Карабаха пять юзбаши и 232 солдата и присоединился к эскадрону, то станет очевидной не только степень ослабления обороноспособности Карабаха, но и степень гнева персов, которые склонны были винить во всех своих неудачах армян. Саргис-ди-Гиланянц писал, что попади кто-нибудь из его воинов в руки персов, убьют не как человека, а как собаку[44]. Когда Саргис-ди-Гиланянц погиб в бою, эскадроном стал руководить Казар Хачатурян, который прослужил долго, дойдя до чина генерала, под именем Лазар Христофорович.

Аван Юзбаши своими действиями причинил огромный вред карабахскому воинству, которое более не представляло собой общей силы, а превратилось в мелкие отряды. Следующие его действия были еще более губительны: Аван Юзбаши оставил дело освобождения родного края и переселился на Северный Кавказ, открыв тем самым путь переселения. Вслед за ним тысячи карабахцев переехали в Кизляр, туда, где Аван Юзбаши в чине генерал-майора служил со своим эскадроном[45].

Фактическое дезертирство Авана стало причиной того, что ряды общей мощной армии меликов стали редеть, и она перестала представлять собой действенную силу. Но это не значит, что в Карабахе не было воинства вообще. Каждый мелик, как и прежде, имел свое войско, но условия для совместных действий стали другими, чем раньше. И непокорные горы склонили седые вершины перед внуками Османа.