Гладиатор

– На Черной Смерти ты остановился, Русик, – сказал сидящий напротив Ваха.

– Да, ломал он меня не по-детски, но на тот момент я не знал, что бой должен закончиться смертью одного из бойцов. Это условие, при котором выступал Черная Смерть, но меня об этом никто не предупреждал. Тем временем он совсем раскрылся, и мне удалось несколько раз попасть в него. Я вложил в удары всю свою мощь. От такого удара на колени падали трехлетние быки, на которых я отрабатывал свои удары в селе, но он держал эти удары, и его это заводило все больше и больше; он свирепел.

Русик снова задумался, нервно беря в руки очередную сигарету. Видно было, что он сильно нервничает, вспоминая события давно минувших дней.

– Наконец бой достиг апогея, и я понял, что все происходящее ранее было прелюдией. Его удары усилились; казалось, у него открылось второе дыхание. Он нанес мне несколько ударов в голову, потом в печень, в пах, снова в голову. Я повалился на колени. Он навис надо мной и нанес тот страшный удар в висок, от которого я чуть не отправился к праотцам. Больше я ничего не помню. Потом выяснилось, что меня осмотрел доктор и вынес свой вердикт – смерть. Меня на руках вынесли с татами. До захода солнца там же выкопали яму, и в тот момент, когда меня в нее опускали, я и очнулся. Вот такая история, – улыбнулся, оглядывая собравшихся, Руслан. – Видели бы вы лица людей, которые пытались меня похоронить! Эти лица я помню до сих пор, – и Русик засмеялся во весь голос. – Потом меня еще месяц выхаживали.

Ну, вот в принципе и все. Так что, Зверь, нам придется хорошо потрудиться, чтобы ты остался жив в предстоящем бою. Потом еще дважды я наблюдал бои с его участием и хорошо изучил его технику ведения боя. У него есть слабые места, так что будем работать. Времени на подготовку мало, поэтому предлагаю начать тренировки с завтрашнего дня, если ты не против, – Русик вопросительно посмотрел на Зверя.

– Да не вопрос, с завтрашнего, так с завтрашнего, – ответил Зверь.

– Ну, вот и хорошо, обо всем договорились; теперь предлагаю отобедать, – сказал Ваха.

Карина умело сервировала стол. В углу комнаты стоял футляр от гитары, на который уже долгое время смотрел Зверь. Старший из братьев, Ахмед, перехватил взгляд парня.

– Да ты никак играешь? – поинтересовался он.

– Не знаю, нужно попробовать, – ответил Зверь.

Ваха, открыв футляр, передал пленнику черную лакированную концертную гитару, в резонаторе которой виднелась бирка с указанием места производства – Ленинград.

– Только на ней, Зверь, уже давно никто не играл, наверно, расстроилась.

Зверь взял в руки красивый черный инструмент и с легкостью пробежал пальцами по струнам. Гитара не звучала. Он умело настроил инструмент и медленным перебором стал аккомпанировать себе…

Белые деревья, белые поля,
Белые прохожие, белая земля,
На поляне белой белый дом стоит,
Из трубы из белой белый дым валит.

Белая несмелая, как из снега вся,
Тихо шепчет белая: обними меня,
Обними, и мы с тобой унесемся в ночь,
Белая волшебница – первая любовь.

Белая подушка, белая постель,
Белая несмелая растворилась в ней.
Вдруг раздался стон в ночи, распахнув окно.
А на белой простыни алое пятно.

Карина в этот момент выронила тарелку, которая с шумом разбилась об пол. Ее сердце заколотилось с сумасшедшей скоростью.

Белому не верьте вы, белое – обман.
Белому поверите – унесет в туман.
Лето зиму сменит, и любовь прошла.
А от мира белого кругом голова.

– Душевно спел, Зверь, – Русик, привстав, хлопнул парня по плечу.

– За такую песню не грех выпить, – проговорил Ваха и в который раз разлил по стаканам красное вино.

– Ты знаешь, Зверь, что я тебе хочу сказать, – произнес Ахмед. – Ты ведь русский, а я чеченец, и дружбы у нас не может быть по определению. Но ты мне стал за это время не только другом, но и братом. У каждой нации есть настоящие мужчины, воины, которых можно назвать людьми с большой буквы. Вот ты и есть тот человек. Хочу выпить за тебя, за то, чтобы к тебе вернулась память, за то, чтобы ты жил до старости, за то, чтобы твои родители гордились тобой, а твои дети с гордостью говорили, что ты их отец. В общем, за тебя, Зверь! Я даже встану, – проговорил Ахмед и поднялся со своего места. Встал и Русик. Ваха продолжал сидеть.

– Один должен сидеть, – улыбнулся он, – чтобы стол не украли.

– В общем, за тебя, Зверь!

Все присутствующие чокнулись и опустошили свои стаканы, полные красного вина. Они еще какое-то время сидели за столом, а ночью разошлись.

– Скажи, та песня, которую ты пел сегодня, была для меня? Спой ее сейчас еще, – попросила девушка.