Гладиатор

И бочком пройдя мимо него в коридор, поспешил исчезнуть за поворотом к вожделенному холлу, услышав только, как директор усмехнулся и сказал:

– Я восхищаюсь этими людьми. Где ты их берешь?

Я еще раз глянул из-за угла на мужчину в черном. Шляпа и ее тень скрывала его лицо, и я понял, что даже стоя нос к носу с ним не видел его глаз. Кажется, я наконец понял, кто здесь сама Смерть.

В холле сейчас сидел один лишь Сюифи. Может быть, если уж он хорошо ко мне относится… Я выдохнул, собираясь с мыслями, подсел к нему поближе и осторожно начал:

– Сюифи… а ты… далеко живешь?

Парниша смотрел на меня с непониманием и смутной тревогой.

– Может, найдется местечко на коврике у двери? Я сейчас без жилья остался… и…

– Ре-е-екс! Прости-и-и! – протянул юноша страдальчески. – Мне очень жаль, но мой папа… он не разрешит…

– А-а, ну ничего страшного, не беда! – преувеличенно бодро попытался я успокоить пацана. – Еще у кого-нибудь спрошу. Не переживай!

Сюифи вскоре ушел, и я ненадолго остался один. Поставил на зарядку телефон – где ж еще, кроме как на родном Армагеддоне? Потом пришли еще бойцы, потом Гарик забежал со своей кружкой глотнуть водички в перерыве между работой.

Мы засели на диване, подошла Бони, присев на подлокотник, сняла с меня капюшон и принялась наполовину профессионально, наполовину просто так разбирать ловкими пальцами мои волосы. Я откинулся на спинку дивана, млея.

Бони любила тактильность, и это особенно располагало к ней, ибо я, видимо, тоже. Хотя сначала меня очень смущало такое поведение. Но Бони не подкатывала, она просто была такая. Как я понял, ей не нравится никто из парней Армагеддона. И… иногда даже не был уверен, что парни вообще ей нравятся.

– Рекси, башку пора красить, – ласково пропела она.

– Мхм… – протянул я.

– И тебе, Гарик, осветляться пора, корни отросли… – тот негодующе увернулся от ее руки, как капризный кот.

– Давай без рук только, ладно?

Бони рассмеялась и вновь вернулась к моим волосам.

– Ох, Рекси, в кого ж ты такой красивый? Прям модель. Голубоглазый блондин, каких еще поискать…

– Это в маму, – с теплом и грустью отозвался я. – Она красавица… была.

Я осекся и с ужасом стрельнул глазами в Гарика, ожидая очередной едкости, однако тот неожиданно мягко проговорил:

– Понимаю… Тоже рано потерял маму?

Я кивнул, боясь, что дрожащий голос меня выдаст, и только совладав с собой пояснил.

– Ну, точнее, не очень… В восемнадцать, но…

– Но все равно больно, – без ехидства улыбнулся Гарик. – Как это случилось?

– Несчастный случай на производстве, – ответил я туманно. По правде сказать, я и сам не знал доподлинно, что же случилось. Просто однажды они погибли на рядовом казалось бы задании…

Гарик кивнул.

– Мою машина сбила. У меня на глазах… Мне шестнадцать было. А она меня одна воспитывала…

У меня мурашки по спине пробежали.

– Так ты… – я понизил голос едва не до шепота, будто бы боясь это произнести, – детдомовский?

– Ой! Ой! Не надо таких громких слов! – со смехом экспрессивно замахал руками Гарик. – Я там и полугода не пробыл, это не в счет! Мамин хахаль усыновил. Мировой батя.

Я тоже улыбнулся, почувствовав, как разрядилась обстановка.

– А почему только спустя полгода? Чего он тянул?

– Ты вообще представляешь себе, насколько сложно оформить опеку бородатому байкеру без постоянной работы с единственной однушкой в Одинцово, оставшейся от бабушки?

Я ответил многозначительным кивком. И вздохнул. Будь у меня в собственности пусть даже однушка в Одинцово, я чувствовал бы себя гораздо успешнее. Особенно сейчас.

– Он говорил, что ему прошлось пройти тридцать кругов ада! – Гарик с хохотом откинулся на диван, скрестив руки на груди, малость не плеснув на себя же воды из кружки.

– Их же всего девять? – рассмеялся я.

– Так некоторые не по одному разу!

Мы немного посмеялись и замолчали.

– И тебе… не больно сейчас? – после паузы осторожно проговорил я.

– Время, Рексик, – со спокойной улыбкой отозвался Гарик. – Время все лечит. Любая рана зарастет, если дать ей время и немного покоя.

– Я бы тут вставил свои пять копеек… – отозвался было Сэнди с другого конца дивана. Но Гарик, резко подскочив, заткнул ему рот безаппеляционно и насмешливо:

– Иди лесом, Сэнди! У нас тут пиар-фри зона, здесь запрещено рекламить свои услуги! Все знают, что в миру ты психолог, не надо нам тут себя продавать!

– Я психиатр, – прохладно ответил боец, и бровью не поведя.

– Ой! Психологи, психиатры, коучи, тарологи, не все ли равно? – со смехом отозвался Гарик, отвязно направившись к двери.

Сэнди малость перекосило (особенно на тарологах), но он смолчал. Все на Армагеддоне знали: дай Гарику понять, что эта тема тебя задевает – и он будет стебать тебя этим до скончания дней.

В холл заглянул Дэр.

– Гарик, там Анн зовет, что-то со ставкой не проходит…

Администратор допил пару глотков, вылил остаток в раковину, помыл кружку (от воды-то) и побежал за ним.