Гладиатор

Вот уже одиннадцать лет стройка на озере была ареной множества драк и убийств. Женщины старались десятой дорогой обходить эти места. Кусок мяса, пригоршня фруктов, мелкая монетка не так уж редко становились причиной настоящих сражений между отдельными группами каторжников. Все эти отверженные жили в палатках и получали пищу, приготовленную в полевых кухнях. В течение рабочей смены они голыми руками наполняли камнями и землей плетеные корзины, а затем бегом относили их в назначенные места. В этой массе мужчин легко возникали и любовные связи, и всяческие интриги. Те, кто не умирал от голода и истощения, находили свой конец с пробитым в драке черепом. Кроме жизни, этим людям терять было нечего, а жизнь здесь мало чего стоила.

Когда строительство канала было закончено, Нарцисс перед тем, как будет пробита последняя перемычка и воды озера хлынут в канал, устроил для императора невиданного размаха празднество. Клавдий пожелал, чтобы военные корабли вели на озере настоящий морской бой. Большие суда с двумя и тремя ярусами весел либо тащили от моря волоком по земле, либо строили прямо на месте. Для судов этих требовалось в общей сложности девятнадцать тысяч человек экипажа. Чтобы набрать такое количество людей, Клавдий отворил двери тюрем и разрешил вербовать самых сильных и крепких из строителей канала. Чтобы предотвратить попытки бегства отдельных матросов или даже целых экипажей, Нарцисс по всему берегу озера расставил лодки с рассаженными в них стрелками, задачей которых было не оставить в живых ни одного беглеца.

Помимо судов с набранными наспех экипажами, на озеро прибыли и профессиональные моряки, а также отряд преторианцев. Их корабли были оснащены катапультами, обеспечивавшими им явное и огромное преимущество. Присутствие гладиаторов было предусмотрено Нарциссом для того, чтобы продемонстрировать рукопашные схватки на корабельных палубах. Кульминацией выступления гладиаторов должна была стать повторная схватка между Пугнаксом и Вителлием.

Пощада, дарованная Вителлию Мессалиной, вынесенный ему приговор и спасение его весталкой Туллией привлекли к юноше интерес обожавших посплетничать римлян. То, что он попросил у весталки не золота и не денег, а право на повторную схватку со знаменитым Пугнаксом, привело римлян в восторг. Уже поэтому все симпатии были на стороне Вителлия, хотя мало кто верил в его победу.

Еще за пару дней до празднества римляне и жители окрестных мест начали прибывать, занимая места на окружающих озеро холмах или устраиваясь поудобнее в палатках и под навесами, куда приглашали приезжих крикливые зазывалы. На одежду, украшения и разные безделушки избалованные римляне выменивали у местных жителей продукты, потому что положение с продовольствием в столице вновь стало критическим. Многие из кораблей, на которых отправлялись изгнанные из Рима иудеи, так и не достигли портов назначения по никому достоверно не известным причинам. То ли их застигла буря, то ли они были захвачены не по доброй воле оказавшимися на их борту пассажирами. Как бы то ни было, флот, доставлявший в Рим зерно, сократился до одной трети своей обычной численности. Чтобы избежать беспорядков, Клавдий воспользовался испытанным рецептом – устроил грандиозный праздник.

Усеянные людьми холмы вокруг озера напоминали сейчас огромный, переполненный амфитеатр цирка. Разносчики продавали разлитый по глиняным кружкам ледяной лимонад, торговцы птицей из деревень Кампании – жареных цыплят, и жирный чад поднимался над кострами продавцов рыбы. Шлюхи, промышлявшие возле Большого цирка, сменили рабочие места и предлагали свои услуги прямо на зеленой травке. Возмущенные жены буквально кулаками отгоняли их от своих мужей. Кустов, окружавших озеро, не хватало, а потому непристойные, сопровождавшиеся вульгарными воплями сцены разыгрывались временами прямо у всех на глазах.

Звук фанфар возвестил о прибытии императора. Окруженный тридцатью преторианцами, бесцеремонно расшвыривавшими в стороны мешавшую проходу толпу, он направился к богато украшенной трибуне, воздвигнутой на самом берегу озера. На Клавдии была роскошная алая с золотой каймой мантия полководца, но лысая голова и неуверенная походка выдавали его возраст. Совсем иначе выглядела шедшая рядом с ним жена, Агриппина.

В полупрозрачном, расшитом золотом одеянии, с гладко зачесанными, падающими на шею волосами, она не давала вежливо аплодирующей публике никаких поводов сомневаться, кому принадлежит реальная власть в стране. Агриппина улыбалась собравшейся толпе, хотя вряд ли хоть кто-нибудь отвечал на ее улыбку.