Гладиатор

И я с легкостью отбиваю летящий в меня камень. Почти виртуозно.

— Неплохо, — кивает Мастер. — Возможно, копье — именно то, что тебе нужно.

Он идет на меня, по дороге поднимая с земли деревянный меч.

— Главное преимущество копейщика над мечником — дистанция, — он касается меня кончиком меча. — Мечнику нужно подойти ближе к своему врагу, чтобы нанести удар. Копейщику же…

Он делает шаг назад и указывает взглядом на мою палку. Я поднимаю ее, Мастер перехватывает рукой и упирает себе в грудь. Демонстративно тянет ко мне меч, показывая, насколько палка длиннее этого меча, что, в принципе, итак было очевидно.

— Не подпустишь врага к себе, будешь держать его на расстоянии своего удара — и обязательно победишь.

— Спасибо, кэп, — говорю я, надеясь, что он не знает прикола про «капитана Очевидность», и оказываюсь прав, потому что в ответ получаю кивок, означающий «не за что».

— А теперь попробуй не подпустить меня к себе.

Еще до того, как я попробовал, уже прекрасно понял, что будет больно.

Первый же взмах типа копья он отвел в сторону своим мечом, прошел в зону, которую я должен был оберегать и нехило приложил свой меч к моему затылку.

— Убит, — сказал он, когда я очухался. — На надгробной плите напишут: «Он нехерово крутил копье».

Бросил меч (я почувствовал это своей спиной) и пошел домой.

— Было больно, — говорю я Алиме, с которой встречаюсь взглядом. — Меня, кажись, парализовало.

— Хорошо, что не ослеп, — пожимает она плечами. — Сам встанешь, или мне?..

— Сам, — говорю я, вспоминая инцидент за ужином.

— Вот и умница! — слышу голос Мастера (он был уже примерно на крыльце своего дома). — И дуй отжиматься!

***

Уже ночью, лежа в своем сарае на куче соломы, я задумчиво гляжу на звездное небо через дыру в крыше. Я специально нагреб соломы под эту дыру, чтобы любоваться звездами. Она была такой большой, что я видел весьма большое их количество, а сегодня даже и луну.

— Надо же, — тихо говорю я, — одно солнце, одна луна… так же, как и в нашем мире.

— А сильно твой мир отличается от этого? — слышу я женский голос. Запоминающийся и уж точно незабываемый.

— И часто ты тут бываешь?

— Не спрашивал Таннея об Эльзе?

— И не собираюсь.

Я сажусь и смотрю в темный угол. Туда, откуда издается голос.

— Так часто?

— Если ты о том, видела ли я, как ты мастурбировал, то да — видела.

Я усмехаюсь.

— Да мне как-то все равно, что ты видела.

— Даже не стесняешься?

— Не такой уж он у меня и маленький.

— Как по мне, большим его назвать тяжело.

— Что тебе нужно?

— Помочь.

— Мне?

И она вышла из тени.

— Я видела… кое-что.

Я внимательно смотрю на ее чертвоски сексапильный силуэт — сама женственность, сама грация. Даже Марии было далеко до такой грациозности.

— У шлюхи это не появилось, верно?

— Что?

— Это, — она нарисовала пальцами на своей груди воображаемые узоры. — То, что ты видел на своей красавице-подружке… поправка — бывшей подружке.

Я хмурюсь.

— Что там появляется? Какие-то скрытые письмена? Что ты видишь на женских телах? Расскажи — и я помогу тебе с этим.

— Разденешься?

— Люблю то, что мне непонятно.

Глава 15. А вот и я…

Она стоит передо мной. Прекрасная и возбуждающая. Пусть даже нижняя половина ее лица сокрыта, мое сердце выбивает громкую барабанную дробь, вызывая небольшое головокружение.

— Смотрю я на тебя, — тихо говорит она, упирая правую руку себе в бок и слегка выгибаясь, — и почему-то мне кажется, что ты сейчас не совсем о том думаешь.

— Что естественно, то не безобразно.

— Меня тебе не поиметь — я не тупая девочка, готовая отсасывать и ноги раздвигать, лишь бы меня защищали. И не ведусь на таких дебилов. Я вообще не понимаю, как такой как ты получил подобную способность.

— Не умеешь ты вести переговоры, — я делаю вид, что теряю к разговору интерес и ложусь на свой стог, продолжая глазеть на звезды. Давление в паху выдало бы меня с головой, но, к счастью, оно под штанами незаметно… наверное.

— То есть, тебе не нужно то, что я предлагаю?

— Тебе нужна информация, — спокойно объясняю я, — и у меня на нее тотальная монополия. Больше никто не расскажет тебе ничего из того, что ты хотела бы узнать. Как я уже понял, она для тебя все равно что наркотик. У тебя ломка, когда ты понимаешь, что кому-то известно то, что не известно тебе. И тебя ломает, — я присаживаюсь и смотрю в ее кошачьи глаза, — ломает так сильно, что ты готова из кожи вон вылезти, лишь бы завладеть информацией. И… знаешь, что?

Она смотрит на меня, не двигаясь. Мне даже кажется, что она не дышит.

— Я готов с тобой делиться кое-чем… понемногу рассказывать о том мире, откуда я прибыл… о том, что именно я вижу на обнаженных девушках… и даже о своей странной теневой способности. Но лишь на моих условиях. Ты сказала, что любишь то, что тебе непонятно, но это не так — ты это ненавидишь.

Она отвела взгляд в сторону. Я видел, как она обдумывает мои слова.

— Ты не такой идиот, каким все это время казался, Спенсер.

Я улыбаюсь.