Гладиатор Гора

Я наклонился и, дотронувшись губами до ее сандалий, поцеловал их.

— А теперь также и леди Мелпомены! — скомандовала леди Флоренс.

Я снова нагнулся и коснулся губами туфель леди Мелпомены.

— Он стал выносливым, не правда ли? — спросила леди Флоренс.

Я поднял голову.

— И привлекательным, — добавила она.

— Пошли, Джейсон, — сказал Кеннет, поднимая меня на ноги. Он почти втолкнул меня в коридор.

— Кеннет! — позвала его леди Флоренс.

Кеннет остановился и оглянулся.

— Ему положена награда? — спросила она.

— Безусловно, — ответил Кеннет. — Разве представление не было великолепным? И разве он не был лучшим?

— Двойной рацион и вино, — приказала она.

— Конечно, — согласился Кеннет.

Я рассердился.

— И никаких девиц! — четко произнесла леди Флоренс.

— Он мужчина и боец, — запротестовал Кеннет. — Ему нужна девица в ошейнике, чтобы сжать ее в объятиях. Он заслужил ее.

— Никаких девиц, — повторила леди Флоренс.

— Позвольте мне, по крайней мере, приковать Тафрис рядом с ним, — настаивал Кеннет. — Она самая последняя из конюшенных девиц и к тому же острижена.

Тафрис отшатнулась.

— Нет, Кеннет, — ответила леди Флоренс, — не давайте ему женщину.

— Он мужчина, — еще раз сказал Кеннет. — Ему нужна еда и рабыня.

— Ему нельзя давать женщину, — произнесла хозяйка. — Это хорошо понятно, Кеннет?

— Да, леди Флоренс, — со злостью сказал он.

— Кеннет?

— Да, леди Флоренс.

— Позже я найду ему рабыню, — проговорила она. — У меня есть кое-что на примете.

Кеннет озадаченно взглянул на нее.

— Очень хорошо, леди Флоренс, — сказал он, повернулся и толкнул меня перед собой по коридору.

Я оглянулся и снова увидел у ворот леди Флоренс, а рядом с ней — леди Мелпомену. Затем я почувствовал твердую ладонь Кеннета на своей руке, он повел меня по коридору по направлению к стойлам, устроенным для наших бойцов. Рядом шел Барус, и за ним следом — Тафрис.

Из-за ворот доносились, крики зрителей. Схватка началась.

21. САРАЙ-ИНКУБАТОР

Я был раздет и сильно потел. В инкубаторе стояла жара.

— Кажется, госпожа в хорошем настроении, — проговорил я.

— Ш-ш-ш, — предупредил меня Барус, обнаженный по пояс. — Послушай!

И он, нагнувшись, приложил ухо к теплому песку. Я присоединился к нему, прислушиваясь. Под теплым песком, где-то на глубине фута под поверхностью, мы услышали тихий звук, похожий на царапанье.

— Он скоро появится, — ухмыляясь, сказал Барус и выпрямился.

— Да, господин, — согласился я.

— Тафрис, — приказал Барус, — положи еще поленьев в топку.

Рабыня посмотрела на нас. Она была нагая. Барус приказал ей снять одежду в инкубаторном сарае. Теперь ее тело покрылось потом и блестело в отсвете топки. А рядом, под песком, происходило рождение живого существа.

Подпруги лежали под рукой. Свернутые ремни для фиксации челюстей тоже находились неподалеку.

— Меня не следовало заставлять делать эту работу, — сказала Тафрис.

— Встань на четвереньки, — приказал Барус. — Носи полешки по одному, во рту.

— Да, господин, — зло ответила она.

Я улыбнулся про себя, видя, как шпионка хозяйки вынуждена подчиняться командам свободного человека.

— Плохо, что ее нельзя использовать, — проговорил Барус, — Ей пошло бы на пользу хорошее изнасилование.

Я пожал плечами. Сказанное Барусом было несомненной правдой.

— Кеннет тоже недоволен ею, — обратился Барус ко мне. — Никто в конюшне не может пошевелиться, зная, что эта маленькая тварь побежит докладывать госпоже.

Я кивнул. Мы наблюдали, как Тафрис на четвереньках подносит щепу к краю топки и, закрыв глаза, бросает ее, быстро отодвигаясь назад. Она бросала на нас злые взгляды.

— Продолжай, рабыня! — велел Барус.

— Да, господин. — Тафрис снова на четвереньках вернулась к ящику за следующим поленцем.

— Раздражает, когда рядом шпион, — сказал Барус. — К тому же эта девка думает, что она — важная персона, что она все еще домовая рабыня, а не конюшенная девица. Ее присутствие плохо действует на дисциплину других невольниц.

Это было верно. Тафрис нельзя наказать кнутом или приковать, раздеть и изнасиловать, как других рабынь, причем без какой-то видимой причины. Ведь она не была фавориткой одного из смотрителей, тогда ее положение было бы понятно для девушек. Сейчас же оно вызывало недоумение и, возможно, служило поводом для ссор в жилище рабынь. Другие невольницы скоро захотят таких же привилегий. И если позволить этим настроениям царить беспрепятственно, скоро полуголые девушки-рабыни начнут строить из себя свободных женщин.

— Нам надо что-то делать с Тафрис, — сказал Барус.

Я пожал плечами. Мне казалось, что рабыня уже достаточно наказана. Она ползала на четвереньках, нося во рту щепки, поддерживая огонь в топке. А ведь еще сегодня утром все казалось другим.

— Тафрис! — резко сказал Барус.

— Да, господин! — вздрогнув, отозвалась она.

— Принеси воды! — приказал он.

— Да, господин. — Тафрис встала на ноги и отправилась к другой стене сарая, где стояли бадья с водой и черпак, сделанный из половины тыквы. Мы любовались ею.

— Она хорошенькая, — заметил Барус.

— Да, — согласился я.

— Жаль, что ее нельзя изнасиловать, — повторил он.

— Да, господин, — снова согласился я.