Гладиатор, Маленький Лев и Капитан

— Ну, чего ты глазки прекрасные свои пучишь? — улыбнулся Патрик. Лучше бы он этого не делал. Меня тут же вывернуло наизнанку. Я вскочила со стула, не понимая, что происходит, и что надо делать дальше. Патрик тоже не понимал, что произошло и ошарашено щупал лицо и фуражку, на которые меня стошнило. Он багровел все больше и больше. Вот-вот его мог хватить удар. Пока он не взорвался громогласной бранью, я схватила в охапку вещи и все, что смогла унести унесла, в том числе и ноги, со всем, что было выше. Я бежала долго и успокоилась только тогда, когда пробежала несколько километров, по какому-то пешеходном мосту через небольшую, но тоже естественную реку.

Я вспомнила все, что было в кабинете коменданта и меня передернуло. Стошнило меня от того, что комендант принял меня за мальчика и полез ко мне с совершенно определенной целью. Был бы он симпатичнее, кто знает. Я не обременена особыми принципами, но только не этот боров. Меня чуть не стошнило второй раз. Я снова пустилась наутек и голова у меня совершенно не кружилась, как это бывало раньше.

Остановиться я смогла только перед одним из самых величественных зданий, которые я когда-либо видела. Мэрия Иезеркеля. Здание поражало воображение. Я тут же забыла про все свои невзгоды. Посмотрев на это холодное архитектурное воплощение абсолютной власти на всем сущим, я поняла, что наконец-то достигла своей цели. Я на мужской территории, совершенно одна, почти без денег, без связей и мне открыты совершенно все пути. Пришибленная этой мыслью и навалившейся на меня вдруг гордостью, я пошла искать место, где можно было бы неплохо заночевать.

Глава 13. В Иезеркельском порту

Нарвель не был морским городом, это я знала, но совершенно не предполагала, что Иезеркель северный портовый город. Я вспомнила, что в Неркеле тоже видела естественную реку, Риммель ловила в ней рыбу. Почему тогда величавый вид реки не поразил меня? Видно права поговорка, что в соседском саду и трава зеленее и вон реки величавее, шире и полноводнее.

Я шла по набережной налево от мэрии очень долго, проходила разные величественные здания, которые обеспечены были первосортной иллюминацией, дабы напугать меня своим строгим видом.

Наконец, я вышла к каким-то складам. "Странно располагать склады у воды!" — подумала я, — "Хотя у них тут все не как у людей".

Краны причудливых форм высились над рекой. Где-то громко загудел корабль. Я была в порту. Я остановилась и стала размышлять, а стоит ли в порту что-то делать приличной девушке? Там же пьяные матросы и все такое.

У нас в портах находятся бордели. Женщины, любящие древнейшую из профессий, кучкуются именно там, так как портовое сообщение налажено не только с женскими, но и с мужскими частями света. Здесь борделей не было точно, но я даже предположить боялась, что может быть там еще.

Сглотнув, я поняла, что любопытство разъедает меня на части, и направилась к порту. Поплутав, по узким улочкам, между складами и доками, я вышла на площадь. На ней имелся фонтан, не работавший. Он изображал разломившийся пополам парусник, нещадно пожираемый спрутом. Посреди это великолепия должна была бить вода, но валялись только пустые бутылки.

Площадь по периметру была усеяна различного вида и пошиба тавернами и забегаловками. Все заведения были питейными, и входить мне в них было страшно. Из одного валил густой едкий вонючий дым. Курильни запретили у нас, а здесь видимо еще не до конца вытравили этих оборотистых людей, которые любят поиграть с законом. Из других доносились разные песни, исполняемые пьяными голосами. Я не зашла ни в один из них из страха, что это может плохо кончиться. Как видно, то что я прикинулась мальчиком меня не спасало. Решат еще опять, что я какой-то "транс" и полезут, а то и бить начнут. Эммэ рассказывал, что на таких, как они устраивались целые облавы там, откуда они с Робертом. Они сбежали в ночь, когда всех таких в городе хотели вырезать, как поросят. К слову, люди вовремя одумались и не стали этого делать. Эммэ с Робертом больше туда не вернулись, а переехали в Иезеркель, потому, что тут нравы проще. Да уж, проще не бывает. Я снова вспомнила о коменданте Патрике, и меня затошнило, а потом вдруг сильно захотелось есть.

Собственно ничего страшного не случится, если я присяду на краешек фонтана и поем. Местные вон в него бутылки кидают, значит, и я могу немного покушать.

Я доедала свой скудный ужин, когда из курильни вывалилась честн'aя компания. От них аж пар валил, до того они были разгоряченными. До меня донесся слабый запах опиума. Я как-то один раз чуяла его от Лиды, когда та пришла из последней оставшейся у нас курильни. Наутро ей было так плохо, что больше она в курильню не ходила, да и ту закрыли. Но тот запах я запомнила навсегда.

Компания прошла мимо меня, когда вдруг один из курильщиков обернулся на меня.

— Эй, ты что делаешь! — закричал он на меня.

— Не видите что ли — я кушаю, — фыркнула я, чувствуя собственное превосходство над ним, как над пьяным.

— Жрет она тут, — взъелся второй, — Это памятник, дура!