Гладиаторы

Хозяином трактира был Луций Випск, в прошлом — преторианец. Еще пятнадцать лет назад он оставил преторий и на заработанные деньги приобрел «Золотой денарий». Неудивительно, что теперь он мало походил на солдата, — постоянно крутясь около очага, Луций Випск основательно разжирел и отяжелел.

Когда Марк, Пет и Помпонин вошли в трактир, то оказалось, что провести свой отпускной день у Луция Випска решили не только они один: за всеми столами сидели преторианцы, позвякивая сестерциями и постукивая чарками. Столы же были полностью заставлены разнообразнейшими блюдами, из чего Марк сделал вывод, что солдаты претория не очень-то церемонились со своими кошельками. Конечно, в «Золотом денарии» кушанья не благоухали сильфием, здесь не смущали посетителей ни лакринские устрицы, ни краснобородки, но зато Луций Випск вдоволь потчевал своих заказчиков жареной бараниной, бобами, солеными оливками, всевозможными овощами, ну и, конечно же, вином — пищей для души (или, быть может, бездушия).

Все столы были тесно окружены преторианцами, и лишь за столом, пододвинутым трактирщиком к самому очагу, сидел только один человек. Этим человеком был Тит Виний, или иначе — Кривой Тит.

Виний получил такое малопривлекательное прозвище не потому, что и в самом деле был кривым, а от того, что имел привычку, разговаривая с кем-либо, смотреть куда-то в сторону от своего собеседника. Эта его особенность, сама по себе пустяковая, сочеталась с любовью Виния заглядываться на чужие кошельки и коситься на чужие доходы — так Тит Виний стал Кривым Титом.

— Сегодня плачу я, — заявил Пет Молиник, вместе с Марком и Помпонином подсев к Кривому Титу. — Думаю, что ты не прочь распить с нами пару кувшинчиков цекубского.

— Конечно же, не прочь!.. А я, дурень, было собрался уходить, так и не смочив глотку… — молвил Кривой Тит, любящий столоваться за чужой счет. — Жаль, что я позабыл день своего рождения, а не то бы я непременно пригласил бы вас отметить его!

Децим Помпонин усмехнулся — жадность Виния была всем известна. Тут к очагу подошел трактирщик, чтобы перевернуть аппетитных кур‚ жарящихся на вертелах, и Пет крикнул ему:

— Эй, почтенный Луций! Жаль, что ты отдаешь предпочтение каким-то курам, а не своим друзьям, которые ждут не дождутся, когда же ты, наконец, перевернешь хороший кувшин цекубского в их чарки.

— Но прошлый раз ты сам был недоволен, что куры пригорели, а ведь это случилось потому, что я, занимаясь утолением вашей неутолимой жажды, совершенно о них позабыл.

— Ты тогда позабыл о них потому, что не забывал о себе, разливая нам вино, ты и сам то и дело пропускал чарочку. Ну да ладно, хватит разговоров, неси-ка нам кувшин, мы и сами сумеем поухаживать за собой.

Покончив с курами, Луций Випск вынес из подвала большой кувшин с вином, а рабы-прислужники наносили закусок, и вскоре за столом у очага так же громко хрустели, чавкали и икали, как и за соседними столами.

Тем, кто давно сидел в кабачке, сетийское и хиосское уже поразвязывало языки: одни вслух мечтали о будущем доме, другие о вилле (небольшой, но очень доходной), иные вспоминали прелести своих жен, иные — вчерашних проституток. Словом, никто не скучал, было весело и шумно.

Вино пробудило мечтательность и в Дециме Помпонине.

— А я… Я куплю виноградник… А какой виноград был у меня, какое было вино. Солнце Италии наполняло сладостью тяжелые грозди, золотом — мой кошелек… И все было кончено — Гай Скрибоний разорил меня своим богатством. Он купил у наследников-шалопаев старого Авла Мунтия озеро, из которого мы, честные земледельцы, брали воду для полива, и запретил нам поить наши бедные лозы. Я был вынужден продать свой виноградник ему же, чего он и добивался, — пусть гнев богов падет на его голову… Ну а теперь, хвала Сильвану[37], я преторианец, и когда я выйду в отставку, у меня будет достаточно сестерциев, чтобы вернуться к земле, чтобы купить лучший виноградник и лучших рабов.

— Если тебе понадобятся хорошие рабы, то обращайтесь ко мне, — сказал Кривой Тит, облизав тонкие губы (видно, вино и его настроило на лирический лад). — Работорговля — вот прибыльное ремесло. За морем рабы дешевы, и пусть только Меркурий поможет мне накопить на корабль: дальше я сумею и без его помощи с выгодой торговать их шкурами. Я два года служил управляющим у Гнилого Нумерия и знаю, сколько приносила ему торговля живым товаром, в то время как мне перепадали жалкие ассы…

Тут, осушив подряд два кубка (разумеется, не первые, а очередные), в разговор вступил Пет Молиник. От его обычной веселости не осталось и следа, он заметно помрачнел и посуровел.