Гладиаторы

Каллист тут же стремительно поднялся (в данном случае спешка была оправдана — ведь любая случайность могла помешать греку доложить о случившемся так, как ему хотелось) и быстро прошел в залу Нимф.

Зала Нимф представляла собой большую комнату округлой формы, из которой выходила только одна дверь, кроме той, что впустила Каллиста, — дверь в спальню Августы. В центре комнаты разлился бассейн, в воде его размещалась целая скульптурная композиция морской бог Нерей, выполненный из мрамора, в окружении своих дочерей, мраморных же Нереид. Руки Нерея и Нереид сжимали большие раковины, которые извергали целые фонтаны воды.

Немного в стороне от бассейна, у большого стола, находилось широкое ложе, усыпанное маленькими пурпурными подушками. На ложе возлежали Калигула и Цезония. Когда Каллист вошел, то оказалось, что супругам к этому времени уже было нужно не только ложе, но и стол — они играли в кости. Наградой победителю служил поцелуй — побежденный целовал выигравшего. Калигула целовал Цезонию в сосок, она его — в окаянное место. Игра, против обыкновения, протекала довольно лениво — более шутливо, нежели игриво, — оба игрока были утомлены предыдущей, ночной игрой.

— Приветствую тебя, мой государь, — проговорил с достоинством Каллист. — Да будут милостивы к тебе боги…

— А, Каллист… — Калигула заметил своего вольноотпущенника и, повернувшись к Цезонии, подмигнул: — А почему бы ему не сыграть с нами, а?

Императрица с презрительной улыбкой оглядела и худобу, и бледность, и морщинистую обвислость Каллиста.

— С таким игроком я не хотела бы сразиться — тут уж не позавидуешь ни выигравшему, ни проигравшему, — со смешком сказала она. — Разве только мы будем играть на что-нибудь другое, не на поцелуи…

— Так зачем ты пожаловал на этот раз? — Калигула посмотрел на грека, отбросив шутливость.

Каллист взглянул на копошившуюся у стены комнаты с какими-то ковриками Диодору. Калигула махнул рукой — Диодора вышла.

— Важное сообщение, государь, принес мне только что начальник Мамертинской тюрьмы Гай Куриаций, — проговорил Каллист. — Аниций Цериал найден мертвым в камере. Гней Фабий вывел из тюрьмы единственного оставшегося в наших руках заговорщика — преторианца Марка Орбелия и помог ему бежать. Сергий Катул хотел воспрепятствовать Фабию — Фабий убил Катула, да и сам тут же пал под ударами стражников, которые были вместе с Катулом.

По мере того, как Каллист говорил, Калигула приподнимался на ложе — так приподнимается кипящее молоко, грозя залить огонь, который вызвал его же кипение. Но молоко, как известно, иная дуреха нагревает и кислым — император со стоном упал на свои подушки. (Видно, страх на этот раз одолел ярость. Впрочем, в душе Калигулы страх, возникнув, всегда одерживал верх над яростью — другое дело, что «кесарево безумие» начисто лишило Калигулу осторожности. В отдалении от опасности он был бесстрашен, аки лев, вблизи же, когда опасность становилась осязаемой, он вмиг оборачивался трусливым грызуном вместо хищника.)

— Сенаторы… опять сенаторы… — прохрипел Калигула. — Они пробрались даже в Мамертинскую тюрьму… Они, это они убили Цериала — ведь он предал их… Они сманили даже Фабия — Фабия! — и устроили побег преторианцу… (Калигула на мгновение замолчал, как будто что-то припоминая.) Фабий… не могу поверить… Это он… он помог пленнику бежать?

— Да, государь, — горьким голосом проговорил Каллист. — Фабий хитростью вывел из тюрьмы преторианца и затем отпустил его, зарезав при этом двух стражников — они, наверное, пытались помешать ему.

— А кто… кто разрешил вывести из тюрьмы изменника? (Калигула как-то странно посмотрел на грека.)

— Приказывал сам Фабий, а тупица-тюремщик только и успевал, что кланяться ему да разворачиваться. — Тут Каллист заговорил быстрее — ему не понравился вопрос цезаря. Видно, Калигула догадался, что сейчас-то ему ничего не угрожает, и начал от страха переходить к ярости — греку надо было спешно направить ее поток на кого-то, отведя, таким образом, от себя. — Скорее всего, этот тюремщик — просто большой дуралей, но все же есть какая-то вероятность того, что он связан с сенаторами, поэтому я велел бросить его в темницу. Расследование всех этих убийств я поручил одному своему помощнику, ловкому малому… Да, я хотел просить твоего соизволения, о божественный, на конфискацию имущества Гнея Фабия…

— Гнея Фабия?.. (Калигула встрепенулся, будто огонь злобы и желчи пронзил члены его.) Нет, на этот раз я не собираюсь забирать то, что по праву принадлежит Марсу-Мстителю!.. Пусть снесут дома Фабия и его виллы, пусть засыплют сады его солью, пусть казнят всех его рабов — пусть все видят, какова она — кара за измену, и нет кары страшнее той, что обрушивается на предавшего мои милости!..

Разъяренный цезарь был воистину величествен — поднявший вверх кулаки, с искаженным гневом лицом, он и в самом деле был похож на рассерженного бога. Для полного сходства ему не доставало только молнии (так негодяю для полного сходства с честным человеком недостает порядочности).