Гладиаторы

– Так давай вместе помолимся, очистим мысли наши и устремимся помыслами к Всевышнему, – радостно подскочил бородатый.

– Молитва – дело личное, можно сказать, интимное. И делать это нужно тогда, когда того хочет душа человека. А моя душа хочет только одного: спать, – твёрдо ответил Джесси, внимательно наблюдая за бородачом.

Скривившись так, словно разжевал лимон, бородач несколько минут пялился на Джесси, но потом, взяв себя в руки, мрачно кивнул:

– Хорошо, можешь спать на этой лавке, – процедил он, резко поднимаясь на ноги.

Благодарно кивнув, Джесси отодвинул лавку к стене и, пристроив под голову свой мешок, устроился спать. Лавку он умудрился поставить так, чтобы любой, попытавшийся взять прислонённые к стене лыжи и карабин, не смог бы этого сделать, не побеспокоив самого Джесси. Он действительно устал, но даже долгая дорога не смогла заставить его отключиться полностью. Настроившись, он заставил себя уснуть только частью сознания. Глаза его действительно спали, а уши продолжали фиксировать всё происходящее вокруг. Так спали волки, и так же умели спать его предки, индейцы навахо. Уже засыпая, Джесси услышал, как бородач резким голосом приказал одной из своих подчинённых прийти к нему в келью, и вскоре оттуда послышались знакомые звуки. Не сдержав любопытства, Джесси повернулся на бок и принялся осторожно наблюдать за входом в келью. Но время шло, а бородач всё не успокаивался. Плюнув, Джесси устроился поудобнее и действительно отключился. Ночь почти прошла, когда не спавший слух Джесси подсказал ему, что к лавке кто-то осторожно подкрадывается. Медленно, словно во сне, передвинув руку так, чтобы она оказалась на рукояти пистолета, Джесси закинул другую руку на лицо, чтобы защитить голову от возможного удара. Дождавшись, когда подошедший к лавке человек попытается вытянуть из-за него карабин, Джесси выхватил пистолет и, ткнув стволом в бок вору, тихо сказал:

– Убери руки, если сдохнуть не хочешь.

– Святотатство! – неожиданно громко завизжал бородач.

К вещам Джесси протянул блудливые ручонки именно он. Не обращая внимания на его визг, Джесси молча взвёл курок, и щелчок отлично смазанного механизма разом оборвал все крики.

– Я не шучу, святоша. Не отвалишь в сторону, мозги вышибу, – прошипел он, и в этом тихом, спокойном голосе прозвучало больше угрозы, чем во всех криках сразу.

– Ты не посмеешь стрелять! Бог меня защитит! – прозвучал пафосный ответ.

– Хочешь это проверить? – спросил Джесси, иронично усмехнувшись.

Опершись на свободную руку, он приподнялся и, быстро оглянувшись, заметил двух мужиков, замерших с дубинами в руках. Понимая, что ситуация патовая и просто так его не выпустят, Джесси одним плавным движением опустил пистолет и прострелил бородатому колено. Не смертельно, но жутко больно. Пользуясь тем, что святоша резко озаботился состоянием своего здоровья, Джесси моментально взял на прицел двух дуболомов и, мрачно усмехнувшись, приказал:

– Деревяшки свои бросили и в уголок отошли. Иначе всю жизнь хромать будете.

Растерянно переглянувшись, мужики дружно бросили свои дубины и, покорно убравшись в указанный угол, принялись сверлить Джесси настороженными взглядами. Тяжело вздохнув, он поднялся и, прислушавшись к своим ощущениям, понял, что успел полностью восстановиться. Мрачно посмотрев на страдальчески стонущего бородача, Джесси криво усмехнулся и, качнув пистолетом, спросил:

– И много путников ты так обобрал?

– Заблудшие души должны склониться перед величием слова Божьего, иначе их казнят! – фальцетом взвизгнул бородач.

Закинув карабин на плечо, Джесси прошёл за загородку, где развлекался святоша, и, одним движением сорвав занавеску, заглянул внутрь. На деревянном топчане, застеленном грязной простынёй, свернувшись в комок, лежала девушка. Точнее, девочка. Отброшенное в сторону хозяйской рукой одеяло прикрывало её бёдра только одним углом. От холода девочка посинела и заметно дрожала, но укрыться одеялом не смела. Пара десятков синяков украшала её худенькое тельце. Несколько лучин давали достаточно света, чтобы как следует рассмотреть её. Заметив едва сформировавшуюся грудь, Джесси понял, что этому ребёнку нет и пятнадцати, и, зарычав от злости, быстрыми шагами вернулся к лежащему святоше.

– Тварь поганая, и после этого ты смеешь говорить о Боге?! Да это же ещё ребёнок!

– Благодать святая вошла в её тело, и душа её будет спасена! – завопил в ответ бородач, старательно отползая подальше от этого страшного путника.

– Попробуй спасти свою душу, мразь, – рявкнул в ответ Джесси и, одним движением вскинув пистолет, всадил ему пулю прямо между глаз.

Внимательно следившие за происходящим обитатели скита дружно вскрикнули от ужаса, когда голова бородача, отброшенная силой выстрела, гулко стукнулась о деревянный пол. В доме воцарилась гробовая тишина. Вздохнув, Джесси сунул пистолет за пояс и, закинув на плечи мешок, направился к двери.

– Слышь, мил человек, а как нам быть? – протянул один из сидевших в углу мужиков.