«Гладиаторы» вермахта в действии

В этих благоприятных для вермахта условиях Риттер фон Лееб во главе группы армий «Север» (16-я, 18-я армии и 4-я танковая группа), насчитывавшей 500 тысяч солдат, наступал из Восточной Пруссии через Литву. 21 июля Гитлер был в штабе фон Лееба в Пскове и еще раз подтвердил необходимость взятия Ленинграда, к которому и устремлялись немецкие солдаты. Но уже в первых числах августа фон Лееб почувствовал, что Гитлер и ОКХ начинают отдавать предпочтение группе армий «Центр». В практическом плане это означало отнятие мобильных танковых соединений у фон Лееба и передачу их фон Боку в группу армий «Центр»^{605}. Между тем подписанная 18 декабря 1940 г. директива № 21 — план «Барбаросса» содержала в пункте III.А указание на то, что первоначально следует овладеть Ленинградом и Кронштадтом, а затем продолжить наступление на Москву. Лишь неожиданно быстрая потеря советскими войсками воли к сопротивлению могла бы оправдать стремление к достижению обеих целей одновременно^{606}. Поэтому вместо того, чтобы брать Ленинград с ходу, как это и предписывал план «Барбаросса», фюрер в начале сентября неожиданно остановил наступление на город и отобрал у группы армий «Центр» все мобильные части. Это было труднообъяснимое решение, поскольку 1-я танковая дивизия вышла на Дудергофские высоты и была готова к последнему броску. Ударная группа полковника Гарри Гоппе с гамбургским 76-м пехотным полком овладела Шлиссельбургом. В городе началась паника — все ждали вступления немецких войск. И в этот момент Гитлер прекратил операцию. Он решил покорить Ленинград при помощи голодной блокады. Это решение изумило офицеров 1-й танковой дивизии. Узнав о таких настроениях, Гитлер представил офицерам разъяснение под грифом «совершенно секретно» от 7 октября 1941 г. В документе говорилось о том, что капитуляция Ленинграда или Москвы будет отвергнута, даже если противник ее предложит. Гитлер объяснял это тем, что в Киеве немецкие солдаты подверглись огромному риску, столкнувшись с минами с часовым механизмом. В Ленинграде и Москве эта опасность, по его мнению, может быть еще большей. Поэтому ни один немецкий солдат не должен входить в эти города^{607}. Были эти доводы Гитлера искренними или нет, но он перешел к тактике блокады. Действительно, немецкие войска в Киеве и Харькове понесли ощутимые потери от советских мин с часовыми механизмами или управляемыми по радио. А в Ленинграде готовили тотальное минирование города — захватчики должны были погибнуть под его развалинами. С другой стороны, кажется, что эти планы невозможно было осуществить в полной мере; такая опасность была скорее гипотетической или сильно преувеличенной.

Нужно прямо сказать, что изначально расчеты Гитлера на успех блокады и на сдачу города были напрасными не только по причинам патриотизма, самоотверженности и героизма ленинградцев, о которых в отечественной патриотической литературе сказано уже много, но и по причине циничного отношения к страданиям и смерти своих сограждан со стороны высшего советского руководства. Точно так же, как советское командование «не замечало» немецких оперативных успехов летом 1941 г. и связанных с ними колоссальных потерь, продолжая гнать в бой все новые полки, — так же оно «не заметило» и жертв блокады. Офицер, ветеран войны, переживший и блокаду, Борис Михайлович Михайлов пишет, что в октябре 1941 г. в Ленинграде начался регламентированный Государственным Комитетом Обороны голод. Он утверждает, что никто его не убедит в том, что в Ленинграде можно было остаться в живых, питаясь только продуктами, полученными по карточкам^{608}. Имевшиеся же возможности для снабжения города продовольствием и вывоза людей из блокады использовались отнюдь не полностью. В самое тяжелое время «дорога жизни» использовалась только на 5% — автор считает, что это был преднамеренный геноцид со стороны властей, привыкших с пренебрежением относиться к жизни советских граждан^{609}. Этот же мемуарист передает, что его поражало большое количество делегаций в блокированный Ленинград; членов этих делегаций возили на фронт, кормили, а потом отправляли на Большую землю. А ведь за счет продуктов, выделяемых этим делегациям, можно было спасти не одного блокадника… Иными словами, нацистский геноцид наложился на равнодушие советских властей к собственным гражданам. Даже если гитлеровцам удалось бы установить полную блокаду (отрезать город от Ладоги), предложения о сдаче города не последовало бы из «принципиальных соображений» властей, готовых к любым жертвам.