«Гладиаторы» вермахта в действии

Первого июля 2-я танковая группа Гудериана достигла Березины. Все машины группы были обозначены большой белой буквой G (Guderian), по имени командира. Справа от Гудериана наступала 3-я танковая группа генерал-полковника Гота, а слева — две армии группы армий «Центр», которые через Смоленск (за 24 дня до занятия этого города вермахт прошел, считая по прямой, 700 км…) и Минск двигались прямо к Москве. За первые два дня группа армий «Центр» продвинулась на 200 км: была окружена Белостокская группировка РККА, в состав которой входило более половины всех войск Западного особого военного округа. На пятый день немцы вышли к Минску, через три дня советская группировка под Минском была окружена. Группа армий «Центр» наступала на Москву по пути, которым в 1812 г. шел Наполеон.

Двина, Березина и Днепр — вот крупные водоразделы, которые для немецкого командования были главными стратегическими рубежами. Немецкое руководство считало, что если Красная армия, сохранив боевое состояние, вовремя сможет перебраться через эти рубежи, то тогда вермахт ждет судьба наполеоновской армии. Интересно отметить, что 8 июля начальник штаба 4-й армии фельдмаршала фон Клюге генерал Блюментритт записал в дневнике, что при переправе через Березину у Борисова солдаты нашли остатки свай, вбитых саперами наполеоновской армии в 1812 г.^{310}Слово «Березина» знают все французы: здесь в 1812 г. русские войска почти окружили армию Наполеона, и только части ее удалось переправиться через Березину благодаря храбрости саперов генерала Жана-Батиста Эбле (Eble), которые и навели через реку две переправы.

Кроме Березины, германские войска без особых затруднений захватывали мосты на Немане, Припяти, Днепре и даже под Москвой. Так, в первые дни боев в самом важном центральном секторе, где у Буга скопились 800 танков 2-й танковой группы, оба моста южнее Бреста целыми и невредимыми попали в руки немцев. К северу от Бреста 18-я танковая дивизия использовала танки, специально загерметизированные для операции «Морской лев» (вторжение в Англию), форсировала реку и нанесла удар по советским оборонительным сооружениям. Стремительность и глубина танкового вклинения, присутствие в воздухе самолетов Люфтваффе и, прежде всего, безупречная координация всех родов войск создавала вокруг немцев ореол непобедимости, которой не было ни у одной армии мира со времен Наполеона. В первые два дня Красная армия потеряла 2 тысячи самолетов — совершенно беспрецедентные потери. Самая сильная (численно) авиация в мире была уничтожена за 48 часов^{311}. Генерал Меллентин писал, что советская авиация понесла такие огромные потери и была доведена до такого состояния, что, казалось, ей уже никогда не удастся вновь обрести силу. Однако за этим неожиданно последовало возрождение такого масштаба, какое возможно только при наличии неисчерпаемых ресурсов^{312}.

Войдя в соприкосновение с советскими войсками, передовые немецкие части при поддержке артиллерии и авиации предпринимали попытки с ходу преодолеть сопротивление противника. Впереди, как правило, с целью выявить систему огня советской обороны наступали более легкие и маневренные танки и мотопехота. В случае неудачи выдвигалась группа из 5–10 средних танков, которые огнем подавляли противотанковую артиллерию и огневые точки. Затем на большой скорости легкие танки атаковали совместно с пехотой. Нередко на броне немцы везли пулеметы и минометы с расчетами — для занятия более выгодных позиций. Если после повторной атаки не удавалось прорвать оборону или нащупать слабое место, фланг или стык, снова наносились удары артиллерией и авиацией, а затем снова атаковали средние танки. Действиям авиации предшествовала воздушная разведка. С началом танковой атаки бомбовыми ударами и огнем по советским позициям авиация стремилась максимально подавить оборону, посеять панику и вынудить противника к отходу.

При встрече с более подготовленной обороной немецкие войска проводили артиллерийскую и авиационную подготовку продолжительностью 45 минут и более. Огонь корректировался с самолетов. При отсутствии открытых флангов немцы — с целью выявления слабых мест — наступали небольшими силами на широком фронте, а затем главными силами наносили удар в установленном уязвимом пункте. При достаточно хорошо организованной обороне германские части действовали очень осторожно и, понеся даже незначительные потери, отходили в исходное положение. Советские же «отцы-командиры» гнали на немецкие пулеметы в неорганизованные контратаки повторяющимися «волнами» целые корпуса: без разведки, без поддержки авиации, без связи и взаимодействия, без снабжения горючим и боеприпасами^{313}. Причем такой стиль был характерен для советского командования до самого конца войны. Об отношении к жизни советских солдат свидетельствует незатейливый фронтовой анекдот. Командир, отправляя бойцов за «языком», интересуется, готовы ли они отдать жизнь. «Такую?!» — спрашивает один из них…