Гладкое личико (сборник)

На веранде сидели Грановские и Беладонна.

Олег знал, что Грановские вернулись из Америки.

– Ну как там, в Америке? – вежливо спросил Олег, подсаживаясь. На самом деле ему это было совершенно неинтересно. На самом деле он думал о Петраковой. Хотелось не забывать, а помнить. Каждое слово, каждый взгляд, каждый звук – и между звуками. И между словами. Когда с ней общаешься – все имеет значение. Совершенно другое общение. Как будто действительно попадаешь в другую страну. Что ему Америка. Можно поехать в Америку и никуда не попасть.

– Там скучно. Здесь – противно, – ответил Грановский.

– Они едут в Израиль, – похвастала Анна.

– А вы там не останетесь? – впрямую спросил Олег.

– Меня не возьмут. Я для них русский. У меня русская мать. Евреи определяют национальность по матери.

– Там русский, а здесь еврей, – заметила Лида. – Тоже не подходит.

– Да. Сейчас взлет национального самосознания, – подтвердила Беладонна.

– Гордиться тем, что ты русский, это все равно как гордиться тем, что ты родился во вторник, – сказал Олег. – Какая твоя личная в этом заслуга?

Все на него посмотрели.

– Вот вы работаете в русской науке, продвигаете ее, значит, вы русский. А некто Прохоров нанял за пять тысяч убить человека. Он не русский. И никто. И вообще не человек.

– Не надо все валить в одну кучу, – остановила Беладонна. – Русские – великая нация.

– А китайцы – не великая?

Олег поднялся из-за стола и ушел.

– Что это с ним? – спросил Грановский.

– Устал человек, – сказала Лида.

Все замолчали. У Анны навернулись слезы на глаза. Ее сын устал. И в самом деле: что у него за жизнь…

Молчали минуту, а может, две. Каждый думал о своем. Грановский – о науке. Где ее двигать, эту самую русскую науку.

Может, в Америке? В Америке сейчас спокойнее и деньги другие. Но здесь он – Велуч, великий ученый. А там – один из… Там он затеряется, как пуговица в коробке. Грановский мог существовать только вместе со своими амбициями.

Лида думала о том, что если Грановскому дадут в Америке место – она не поедет. И ему придется выбирать между наукой и женой. И неизвестно, что он выберет. Если дадут очень высокую цену, то и она войдет в эту стоимость…

Беладонна прикидывала: как бы Ленчика вернуть обратно в семью. Пока ничего не получается. Глотнув свободы, Ленчик воспарил, и теперь его не приземлишь обратно.

Анна вдруг подумала, что не говорить и не делать плохо – это, в сущности, Христовы заповеди, те самые: не убий, не пожелай жены ближнего… Интересное дело. Все уже было. И опять вернулось. Значит, все было. ВСЕ.