Glaeddyv vort, beanna (GV, b) (СИ)

— Куда ушла? — я даже немного опешила. Разве краснолюд не говорил, что у нее что-то не так с ногой или вроде того. — Что здесь вообще случилось?

Тролль призадумался. Мне показалось, я даже услышала скрип давно не смазанных механизмов в его голове — синявка явно пыталась шевелить мозгами. Он поскреб подбородок своей лапищей:

— Сижу в ущелье. Старая тоже. Грызем кости. Вдруг с неба люди летят, — громадина вновь призадумалась, вспоминая. Я покрутила ладонью, призывая продолжить повествование. — Вспыхнуло, грохнуло, два людя упали. Там, где корабль дураков. Мужик здоровый и тетка. Я пошел проверить.

— А мужик был лысый?

— Чужой мужик нравится?

— Нет, — аж передернуло. Кому вообще может понравиться перекаченная гора мышц? Да и на физиономию, покалеченную боями, Лето был далек от канонов красоты. Он больше напоминал австралопитека, чем Гомо Сапиенс. Последний из рода пещерных людей, так сказать. Даже Йорвет, одноглазый, с некрасивым шрамом на его фоне выглядел супермоделью, скорее всего, за счет личного обаяния.

— Я издалека видел. Лысый был. Видел. Пошел в ущелье, а рыжую оставил. Глупый. Подхожу — рыжая стонет. Больно. Подхожу ближе — а она не бегет. Вижу, нога пухнет. Так я взял домой. Старая разозлилась. Говорит, баба худая, а она голодная. Ну и пошла сама жратву искать. Давно уже ее нет.

Тролль перевел дух, распробовал свою баланду и продолжил:

— Даю рыжей пить. Ногу обернул травами. Красивая. Я ее приласкал — она и уснула. У рыжей платок был, я его понюхал. Старая вернулась — эльфов принесла. «Оставь худую, дурень», — кричит. Старая говорит: «Отдай тряпку!». А я, что не отдам. Красивая. И пахнет, как я люблю. А она: «Или она, или я!».

Ох уж эта тролличья Санта-Барбара с элементами «Рабыни Изауры». Похоже, даже у них личная жизнь бьет фонтаном, в сравнении с моей застоявшейся лужей. Стало завидно.

— Я подумал. Рыжая — красивая. Тряпка пахнет. Так и сказал. Старая меня побила и ушла. Даже эльфов не взяла.

Тролль снова грустно вздохнул и отхлебнул своей дряни. Мне кажется, в его ложке я увидела чей-то палец. Резко стало плохо. Нет, я знала, что тролли — людоеды, но не знала, что они не скрывают своих пагубных наклонностей от народа. Все-таки мои нервы он мог бы и поберечь. Я же дама, в конце концов.

— А что стало с рыжей женщиной? — я решила уточнить, что это был не палец Трисс. Магия у нее, скорее всего, на нуле, нога — сломана и отбиться от тролля просто так было бы не просто, даже для чародейки. А тролль может выражать свою любовь по-разному. Например, приготовить вкусный суп.

— Было ей плохо, так была. Стало хорошо — ушла. Ночью. Спал я. Пусто, — на последнем слове тролль сделал грандиозный акцент, словно жалуясь. Он страдал от одиночества. Я слышала от ведьмака, что они как лебеди. Живут с одним партнёром всю жизнь, правда не всегда по собственной прихоти. Очень сложно встретить свою вторую половинку в мире, где таких, как ты, можно пересчитать по пальцам. Поэтому они селились парами где-нибудь у мостов или в пещерах — так проще. Но этот был и вовсе уникальным кадром. Жена его бросила, женщина, которая понравилась ушла, и он остался один одинешенек в огромном и жестоком мире. Сектор «Грусть» на барабане! Безнадегу в студию!

— А платок этой женщины у тебя еще остался?

— Нет. Старая забрала. Эльфов оставила. Платок забрала, — ох, ладно. Он ел не людей, а эльфов. Пусть это и не многое меняет, но Старшие Расы же хотели отличаться своим превосходством? Вот из них и вышел превосходный суп. Уверена, их мясо нежнее нашего. Они всегда выглядят такими подтянутыми, утонченными, малахольными и следят за собой гораздо больше людей. Правда и говна в них побольше.

— А куда могла пойти твоя… кхм… жена?

— В ущелье. Она любит ущелья. Я люблю ущелья, — он указал на дорожку, что проходила слева. Конечно, любишь. Иначе как ты бы тут поселился, прямо среди одного из них. Я, кстати, не наблюдаю никаких пещер в округе, и даже навеса в зоне досягаемости нет. В дождь они где прячутся? Или предпочитают его не избегать и тем самым моются? А зимой тогда что делают?

— Я ее поищу, — пообещала я.

— Не убивай. Старая добрая. Только глупая.

Где уж мне с троллем справится? Я с улыбкой заверила, что и пальцем ее не трону, да и вообще я — пацифист, насилия не приемлю ни в какой мере. А таких редких созданий и вовсе нужно охранять, беречь, как зеницу ока. Занести в Красную Книгу, выделить отдельную жилплощадь и прочее.

— Скажи, чтоб вернулась ко мне. Один не хочу. Пусто.