Гламорама

Внизу под ними все ахают от удовольствия, и студенты пьют пиво, лежат, голые по пояс, на скамейках, читают журналы и делятся друг с другом сандвичами, обсуждая, как бы им прогулять занятия, и кто-то с видеокамерой бродит по дворику, остановив наконец свой выбор на двадцатилетнем парне, который сидит на расстеленном одеяле и беззвучно плачет, перечитывая записку от своей девушки, только что бросившей его, а в записке она написала, что никогда больше не вернется к нему, и он раскачивается вперед и назад, пытаясь убедить себя в том, что это все ерунда, и тогда объектив камеры покидает его и переносит свое внимание на какую-то девушку, массирующую спину своей подружки. Съемочная группа немецкого телевидения интервьюирует студентов на тему близящихся выборов. Мимо проносятся подростки на роликовых коньках.

Инструкции, полученные ливанцем, элементарны: покидая машину, снять крышку с коробки с надписью «Vuitton», но поскольку Бобби Хьюз солгал, когда именно сработает бомба, — он попросту велел водителю запарковать машину на бульваре Распай напротив Института и выйти из нее, водитель тоже погибнет от взрыва. Ливанец, принимавший в январе участие в планировании операции по нападению на штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, лакомится «М&М» и думает о девушке по имени Сигги, с которой он познакомился в прошлом месяце в Исландии. Студентка по имени Бригид проходит мимо «БМВ» и замечает ливанца, склонившегося над пассажирским сиденьем, и даже успевает заметить ужас на его лице в то мгновение, когда он что-то поднимает с него, но тут происходит взрыв.

Вспышка света, громкий звук, и «БМВ» разносит на клочки.

Размах причиненных разрушений сперва не очень понятен, да он и не имеет особого значения. Суть в самой бомбе, в том, где она была заложена и приведена в действие. Суть вовсе не в Бригид, превратившейся в кровавый фарш, и не в ударной волне, подбросившей в воздух тридцать студентов, оказавшихся вблизи от машины на десять метров в воздух и не в пяти студентах, погибших на месте — причем двоим пронзило грудь осколками, пролетевшими через весь двор, и не в задней половине машины, которая в полете отрывает случайному прохожему руку, и не в трех студентах, которым выбило глаза. Суть не в оторванных ногах, и не в пробитых черепах, и не в людях, которые умрут от кровопотери в течение ближайших нескольких минут. Вывороченный асфальт, почерневшие деревья, скамейки, забрызганные слегка подгорелой кровью, — все это не так уж и важно. Суть — в наличии воли осуществить разрушение, а не в последствиях, ибо последствия — это всего лишь декорации.

Шокирующая тишина, а затем — среди тех, кто, облитый с ног до головы кровью (необязательно собственной), еще не потерял сознания, — поднимается крик.

Пятьдесят один раненый. Четверо никогда уже не будут ходить. У трех — серьезные черепно-мозговые травмы. Считая водителя «БМВ», погибло тринадцать человек, и еще один старик в квартале от места взрыва, с которым случился сердечный приступ. (Спустя неделю ассистент кафедры из Лиона скончается от повреждений головного мозга, увеличив тем самым количество жертв до четырнадцати.) К тому времени когда мигающие голубые огни «скорой помощи» начали прибывать на погруженное в сумерки место происшествия, съемочная группа уже упаковала аппаратуру и исчезла, чтобы через неделю появиться в другом, заранее намеченном месте. Если не смотреть в глазок камеры, то с такого расстояния все кажется крошечным, несущественным и, в сущности, ненастоящим. Кто мертв, а кто нет, можно понять только по тому, как санитары поднимают тело с земли.