Гламур

Новая волна бессильной злобы захлестнула меня. Я желал только одного — немедленно бежать отсюда. Я бросился к двери, с силой рванул ее, заметив, как блеснули стальные петли, пересек коридор и стремглав выскочил на улицу, захлопнув за собой входную дверь. Я был слишком зол, чтобы садиться за руль. Я помчался пешком по улице, торопясь уйти как можно дальше от этого места. Ослепленный гневом, я шел и шел по направлению к дому, с единственным желанием — освободиться от нее и забыть. Я поднялся вверх до Арчуэя, затем по виадуку вышел в Хайгейт, потом спустился к Хэмпстед-Хит. Гнев одурманивал меня, мысли кружились нескончаемым водоворотом: я вспоминал все незаслуженно нанесенные мне обиды. Я понимал, что устал от долгого перелета, что нарушен нормальный суточный ритм, что в таком состоянии трудно мыслить рационально и вряд ли я смогу здраво разобраться в том, что произошло. Вероятно, в тот момент я воспринимал окружающее скорее как галлюцинацию, чем как реальность: высотные здания за бывшей пустошью к югу от низины, ряды старинных красно-кирпичных домов; я мчался, едва обращая внимание на прохожих и шум транспорта. Я срезал путь, пройдя боковыми переулками через жилой район, застроенный виллами викторианской эпохи. Улицы густо заросли старыми деревьями — платанами, декоративными вишнями и дикими яблонями, утратившими к концу лета былую свежесть; по обеим сторонам дороги стояли машины, припаркованные колесами на тротуар. Я проталкивался мимо людей, едва замечая их, бегом пересек Финчли-роуд, лавируя в потоке машин. Впереди меня ждал спуск с холма в западную часть Хэмпстеда — длинные прямые улицы с несущимися по ним легковыми автомобилями и грузовиками, множество людей на тротуарах, ожидающих автобуса или спешащих по магазинам. Я протискивался в толпе, думая только о том, как бы поскорее добраться до дома, залезть в постель, попытаться уснуть и забыть во сне свою злобу, а заодно и восстановить жизненный ритм.

Я свернул к Вест-Энду и почувствовал себя почти дома. Уже осталась позади станция подземки Уэст-Хэмпстед, я прошел мимо круглосуточного супермаркета и приближался к полицейскому участку. Все это были хорошо знакомые ориентиры моей лондонской жизни до появления в ней Сью. Я уже начинал строить планы на будущее, думать о работе. Во время долгого перелета домой продюсер рассказывал о новом проекте — серии документальных фильмов для Четвертого канала. Речь шла о солидной программе, требовавшей многочисленных командировок. Как только отосплюсь и полностью восстановлю силы, немедленно позвоню ему — уеду на некоторое время из страны, займусь привычным делом, поразвлекусь на досуге с зарубежными красотками.

Долгая прогулка пешком прояснила мой разум. Больше никакой Сью, никакого Найалла, никаких воскресающих надежд и нарушенных обещаний, ни уверток, ни лжи. Кому нужен секс вечером, если сожалеешь об этом той же ночью? Я ненавидел Сью за все, что она мне сделала. Я сожалел о доверительных признаниях, о ночах любви. Вспомнить только, как она разглагольствовала сама с собой! С тех пор как я это увидел, я не раз спрашивал себя, вполне ли она в своем уме. Теперь я был твердо уверен в том, что Сью полубезумна. А Найалл! Могло быть одно-единственное рациональное объяснение тому факту, что я ни разу его не видел. Этот человек — не более чем фантом, плод ее поврежденного рассудка! Найалла не существует/ Что-то ударило меня в спину и швырнуло вперед. Я ничего не слышал, но понял, что падаю внутрь витрины. Толстое стекло разбилось и осыпало меня градом осколков. Какой-то частью сознания я еще воспринимал происходящее. Я понимал, что качусь по земле, изгибая спину, в то время как немыслимый жар палит мне шею, ноги, руки и волосы. Когда тело прекратило движение, единственным звуком был треск ломавшейся витрины и звон разбитого стекла. Осколки все падали, поливая меня бесконечным дождем боли, а откуда-то снаружи ко мне со всех сторон подступала необъятная и полная тишина. И мрак.

Часть четвертая

1

Выехав из госпиталя, они оказались на узкой проселочной дороге, тянувшейся среди высоких живых изгородей Девоншира. Дорога в этих местах существовала с римских времен. Сейчас, поскольку местное население перемещалось в основном на тракторах, сверху ее покрывал густой слой скользкой грязи. Сью вела машину нерешительно и нервно, резко тормозила перед каждым опасным поворотом, старательно вытягивая вперед шею, чтобы лучше видеть. Вождение было для нее делом непривычным, крайне рискованным и требовавшим напряженного внимания, тем более на узких сельских дорогах, где могло случиться все, что угодно. К счастью, встречные машины попадались сравнительно редко и двигались на небольшой скорости. Но хотя угрозы аварии почти не было, все же автомобиль казался ей слишком большим, неповоротливым и непослушным, и она мечтала как можно быстрее добраться до нормального шоссе.