Гламур в шоколаде

Артем с сожалением кивнул.

— Наверное.

Лишь когда он заговорил о другом, она немного успокоилась.

«Так и паранойя может начаться», — подумала Инна, подавляя вздох облегчения. Раньше она не ценила правду, как оценила ее сейчас, когда чуть ли не через каждое слово приходилось лгать. Жизнь в сплошной лжи оказалась самой отвратительной формой существования, какую только можно придумать! Постоянный страх разоблачения висел над Инной как топор палача. Приходили трусливые мысли: уж рубанул бы этот топор поскорее, лишь бы не мучиться больше! Но палач еще только размахивался — удар ждал ее впереди.

Как прежде, Артем проводил ее до дома — дома сестры. Инна ожидала поцелуя, она специально заблаговременно выплюнула жвачку, чтобы та не мешала, когда все случится. В туалете кинотеатра она подкрасила губы блеском со сладким запахом клубники — ей ужасно хотелось поразить его. Целоваться ей уже приходилось, но то были глупые дети, Артем — совсем другое дело. Он наверняка отменно целуется, столько девчонок с ним встречались! Инна постоянно ждала, боясь, что он вздумает поцеловать ее не в тот момент, когда она будет готова. От всех этих мыслей во рту пересыхало, а по спине проходил холодок. Она боялась, что ее обман откроется, и в то же время страстно этого желала, тряслась от возможности поцелуя, а еще — от мысли, что поцелуя так и не случится… Ничего противоречивее собственных мозгов ей и знать не приходилось! Инне хотелось бы подходить к любому делу с холодной головой, но ничего не выходило — эмоции брали верх.

— Я чудесно провел время, — сказал Артем.

«Интересно, он всех своих подружек так долго мурыжит перед первым поцелуем?»

— Я тоже, — отозвалась она.

— Знаешь, — вместо того чтобы сделать шаг вперед, сократить расстояние между ними, обнять Инну и приникнуть к ее губам, он шагнул назад, — я хотел бы завтра увидеть тебя.

— И я, — кивнула Инна, готовая от обиды расплакаться. Она не понимала, почему он не целует ее: другие мальчишки сами лезли, приходилось ставить их на место, а этого — никак не заставишь!

— Тогда до завтра?

— До завтра.

Он ушел, а Инне хотелось закричать на всю улицу от злости.

«Что не так? Почему с Любкой он целовался за милую душу, а меня и обнять не хочет? Неужели все это — просто так и ни к чему не ведет, может, ему нравится со мной только дружить? Какой ужас! Какой бред! Зачем мальчикам дружить с девочками? Это неправильно. Нужно совсем другое! Любовь! Отношения. Будь проклята дружба мужчин и женщин». Инна абсолютно ничего не понимала.

Сестра объясняла это просто: «Он тебя уважает». Инна хотела бы поверить, но не могла: думала, что объяснение его поведения должно оказаться каким-нибудь неприятным, а не таким простым, как уважение. И снова она ждала встречи с ним, надеясь получить ответы на невысказанные вопросы, а еще лучше — долгожданный поцелуй.

На следующий день в школе к ней неожиданно подошла Кристина, разодетая в розовые джинсы и кофту с перьевым воротником.

— Ну и как дела? — с улыбкой спросила белобрысая. Подружки ее захихикали, толкая друг друга локтями под ребра.

— Отлично, — Инна слегка приподняла брови, — а с чего тебя это вдруг так взволновало?

— Да так, — Кристина зевнула, — хочется, чтобы у человека, который предоставит свою фотографию для школьной доски почета, все было хорошо. А то ведь с такой кислой миной ты еще больше будешь походить на овечку. А из овечки, согласись, ну какой может быть лидер?! — Ее подпевалы, прикрыв ладонями ярко накрашенные рты, громко заржали.

— Девчонки, — подошел к ним длинный худой одиннадцатиклассник, — вы Константина Викторовича не видели сегодня?

Кристина обернулась.

— Ищи ветра в поле, он, бедный, уже не знает, куда деваться, — пропела белобрысая, — наша драгоценная овечка просто преследует его. Иди спроси Светлану Юрьевну, если она не уволилась, конечно.

— А с чего ей увольняться? — Парень непонимающе насупил кустистые брови.

— Да разные причины возможны, — Кристина снова расплылась в улыбке, — бай-бай, овечка, не болей!

Инна не придала значения неожиданной активности Кристины, а Ваня сразу, как узнал, предупредил ее:

— Затеяла она что-то! Кристи не умеет достойно проигрывать.

Из школы они выходили вместе.

— Ты сегодня, как всегда, встречать подругу? — словно невзначай спросила Инна.

— Нет.

— Кстати, а по географии учитель сегодня… — Она не договорила и уставилась на друга: — Что значит «нет»? Вы поругались?

— Расстались.

Инна остановилась как вкопанная.

— Расстались?! И ты молчишь! Ваня, да как ты…

— А что тут говорить… была любовь — и нету, нечего тут и говорить.

— Ты бросил ее?

— Нет, не я, хотя как посмотреть.

— Значит, она?

— Я застал ее с другим, — нехотя пояснил друг.

— Но, может, они просто разговаривали и…

Ваня легко обнял Инну:

— Инка, ты наивная, чес-слово, неужели ты думаешь, что я бросил бы девушку, которую любил чуть ли не с яслей, из-за ее разговоров с кем-то? Там все понятно было! Она даже не стала ничего отрицать.

— Мне так жаль, — прошептала Инна. — Почему же ты мне сразу не сказал?! Я ведь видела, какой ты расстроенный!