Гламурная невинность

– Но почему?! Ой, извините, я спросил это, хотя не имею права… Пожалуйста, живите, мне так даже лучше будет. Шевкия оставила мне целый список дел, которые я должен сделать. Кое-что отремонтировать, заплатить за квартиру за полгода вперед, нанять какую-нибудь женщину, чтобы она привела в порядок квартиру, все перемыла, окна там, плиту, ванну, выстирала шторы…

– Почему вы согласились? Ведь это ее дело, Шевкии?

– Я все равно здесь, в городе, мне надо знать, кто убил Надю… Мне нетрудно все сделать, я и квартирантов найду… А вы живите, пока я тут, пока никого нет…

Он посмотрел на нее долгим взглядом, и она поняла, о чем он думает. Когда человеку плохо, самый лучший способ отвлечь его от собственного горя – обратить его внимание на чужую беду. Хитов смотрел на нее с благодарностью, и Таня растрогалась.

– Я могу постелить вам в любой комнате, где только захотите.

Она спросила себя, интересно, в какой комнате занимались любовью Камора с Надей? Наверно, в спальне, на широкой кровати Шевкии, где могло поместиться шесть человек, если не все восемь.

И тут же другая мысль обожгла ее – ведь она просила помощи и защиты у человека, которому они с Мишей вынесли приговор, которого решили подставить, взвалив ответственность за убийство Газановой на него. Теперь все вспомнят, что на острове в день убийства видели человека с родинкой над верхней губой.

– Послушайте, Хитов, а как вы бы себя повели, если бы узнали, что ваша невеста, с которой вы уже живете в одной квартире, спите вместе, едите… Словом, вы меня поняли… Так вот, как бы вы себя повели, если бы узнали, что она изменяет вам с вашим соседом? Что бегает к нему ночью, пока вы спите… Причем живете вы с ней в вашей квартире…

– Выгнал бы ее, – пожал плечами Хитов с видом человека, который не понимает, как можно задавать подобный вопрос, ответ на который очевиден. – Вместе с вещами… прямо на лестницу…

– А с соседом что сделали бы?

– Ничего. Он-то здесь при чем, если она сама к нему бегает. Ненавижу таких женщин… А почему вы об этом спрашиваете?

– Мой жених, Сергей, живет у меня, а сам бегает к соседке… ночью… Думает, что я ничего не вижу и не слышу… Мне кажется, что у меня скоро кончатся силы, что я умру… Разве так можно?

– И как долго это продолжается?

– Почти месяц, – не моргнув глазом ответила Татьяна. – У нас свадьба на носу… Он возвращается от нее под утро, от него пахнет этой женщиной…

– И вы еще раздумываете, как поступить? Я могу помочь вам в случае, если понадобится физическая сила… Ну, если он вздумает распускать руки…

Он окончательно пришел в себя, этот москвич, этот близорукий жених погибшей художницы-неудачницы, вот только не понял, что Камора бегал к его невесте… И еще – он не чувствует приближающейся опасности.

Таня поблагодарила его кивком головы и решительно направилась к двери. Она вошла в свою квартиру и сразу поняла, что Камора не спит. В кухне горел свет, пахло табаком.

Таня, даже не заглядывая в кухню, распахнула дверь в спальню, зажгла лампу и принялась вытряхивать вещи Каморы из шкафа. Много вещей, большая часть которых была куплена ею, Татьяной. Ей так хотелось, чтобы у ее будущего мужа были красивая одежда, обувь… Но он все равно продолжал носить отвратительные желтые и пестрые, попугаечной расцветки, галстуки…

– Э-эй! Полегче на поворотах! – Камора уже стоял в дверях. В смешных клетчатых трусах и белых спортивных носках. В зубах его была зажата сигарета. – Ты чего это, взбесилась?

– Быстро собрал все это барахло и вон отсюда! – сквозь зубы процедила Татьяна и, со злостью выдернув сигарету, швырнула ее на ковер и растоптала. – Быстро, ты понял? Если ты этого не сделаешь, я позову Хитова, и он тебе поможет…

– Ты, дура, ему все рассказала?

Таня развернулась и со всего размаху ударила его кулаком по лицу, не глядя. Затем наотмашь ладонью по носу. Камора стоял, пораженный тем, что происходит, и, казалось, не чувствовал ни боли, ни того, что с подбородка уже капает кровь…

– Считаю до трех!..

…Было уже восемь утра, а она все сидела в кухне за столом и спрашивала себя, почему не поступила так раньше. Спрашивала, но не находила ответа. Затем встала, включила электрический чайник и приготовила себе бутерброд с маслом и колбасой. Это был самый вкусный бутерброд в ее жизни!

Глава 13

На улице стояла невыносимая июльская жара, в машине было душно, но, когда Крымов включил кондиционер и салон стал наполняться прохладным воздухом, обе женщины, Бескровная и Земцова, запротестовали.

– Выключи, а то простудимся… – сказала Юля, похлопав Крымова по плечу. – И вообще мы зря сделали, что взяли тебя, Татьяна, – она оглянулась на Бескровную, – с собой… Родишь еще, чего доброго, на этом чертовом острове…

Крымов, услышав это «мы», немного успокоился.

– Таня, послушай, мы здесь все свои. Что случилось у тебя с Минкиным? – спросил он.

Таня с Земцовой переглянулись. Минкин не мог рассказать Крымову о том, что произошло в его семье. Откуда он знает? Догадался по поведению обеих женщин?

– А ты сам спроси у него, – отвернувшись к окну, произнесла Татьяна.