Гламурная невинность

Она вдруг поймала себя на том, что вспыхнувшее желание пробудило в ней и другие чувства. Она ощутила себя намного сильнее и увереннее, больше того, она испытала удовлетворение от того, что Крымов не прочитал в ее глазах, не услышал в ее голосе охватившего ее желания, и она мысленно перенесла то, что могло бы произойти между ними прямо сейчас в спальне, на вечер. И даже если вечером, вернувшись домой, они, уставшие, снова уснут, обнявшись в постели, просто как близкие и родные люди, а не как сексуальные партнеры, она все равно воспримет это как счастье, что ей уготовано с этим мужчиной. Да, она была счастлива и очень боялась потерять это счастье, расплескать его, пробираясь среди развалин прошлого и паутины сомнений…

Глава 18

Лариса подошла к двери квартиры, где жила Таня Орешина, с новым для нее ощущением. Теперь она не страдала при мысли, что Таня будет дома одна или с Каморой, что там не окажется ее брата Миши. Теперь Лариса, как ей казалось, полностью владела Мишей и не помнила себя от счастья. Они вот уже несколько дней жили вместе и постоянно, каждую минуту строили планы на будущее. Быть может, именно поэтому, стоя под дверью квартиры, где было так много сказано о Мише, о любви Ларисы к Мише, она испытывала ни с чем не сравнимое чувство какого-то облегчения. Ведь теперь ей не надо выпытывать у Тани, где в данную минуту находится Миша, не завелась ли у него какая-нибудь пассия, не задержится ли он на работе, останется ли ночевать у сестры или просто зайдет к ней, чтобы поесть домашней пищи и провести вечер со своей родственницей.

Лариса предупредила Таню о своем визите, поэтому Таня, увидев на пороге подругу, нисколько не удивилась, лишь как-то рассеянно улыбнулась ей и поцеловала ее в щеку.

– Грустишь? – Лариса знала из последнего телефонного разговора, что Таня поссорилась с Каморой, и даже обрадовалась этому обстоятельству. – Ты не должна расстраиваться из-за него…

– Проходи…

– Я с маковым рулетом.

– Вот и хорошо. Сейчас кофе сварю… Знаешь, как-то странно на душе, неспокойно… Какие-то предчувствия… Проходи, ты не слушай меня, это нервы…

Лариса прошла в комнату, осмотрелась и заметила, что все как-то изменилось, стало словно светлее, чище, солнечнее. Даже занавески на окнах казались ослепительно белыми, до рези в глазах.

– Как у тебя хорошо… Чисто… Ты что, окна помыла?

– Да нет, просто освободила дом от нечисти, – спокойно ответила Таня. – Не могу сказать, что я сильно страдаю. Вот только не пойму никак, что это со мной было? Любовь? Болезнь? Наваждение? Словно я была слепая… Жаль потраченных на него искренних чувств.

– А ты забудь, – махнула рукой счастливая своим и только своим счастьем Лариса. – Знай, что после черной полосы непременно наступит светлая, ты еще встретишь парня, который будет по-настоящему любить тебя.

– Я знаю. – Таня вдруг подошла к Ларисе и обняла ее. В глазах ее блеснули слезы. – Ты себе не представляешь, подружка, как же я рада за тебя, за Мишку, за вас… Я почему-то знала, что все этим кончится. Никогда не видела, чтобы так любили человека, я имею в виду тебя…

– А Миша? Он тоже любит, – поспешила уверить ее Лариса. – Он очень сильно изменился.

– Да нет, Лара, он не изменился, он всегда был таким – нежным, ласковым, очень домашним… Просто все мужчины – трусы. Хотя, если взять Камору… – Лицо ее стало задумчивым и печальным. – Да, он был трусом, но в отношении женщин никогда не пасовал, манипулировал ими… нами… мной… Но я не буду о нем. Хочешь, пойдем на кухню, я буду варить кофе, а ты расскажешь мне, как у вас с Мишей… Из него же клещами ничего не вытянешь…

– Конечно, я пойду с тобой. – Лариса легко поднялась с кресла, и подруги отправились на кухню.

Таня налила в турку воды и поставила на плиту. Лариса следила за каждым ее движением, за каждым взглядом, как бы сравнивая ту Таню Орешину, которую она знала как невесту Каморы, и теперешнюю, освободившуюся от Каморы. Смотрела, сравнивала и думала о том, как же сильно мужчина может повлиять на женщину, изменить ее, сделать несчастной или, наоборот, счастливой, здоровой, улыбающейся, довольной жизнью…

– И еще, конечно, – искренне вздохнула Лариса, усаживаясь за стол и принимаясь барабанить ухоженными ногтями по столешнице, – из головы не выходит Надя. Эти похороны… Если бы не они, мы все считали бы себя совершенно счастливыми… – Она осеклась: – Я имею в виду себя, Мишу и, как мне думается, тебя… Ты же тоже переживаешь. Думаешь, я ничего не понимаю? Ведь мы же знали, видели, как ты мучаешься, как ревнуешь… Теперь все кончено.

Лариса смотрела на затылок Тани и спрашивала себя уже в который раз – не из-за того ли, чтобы скрыть преступление сестры, Миша сделал вид, что любит ее, Ларису, сделал все возможное, чтобы обрести верную союзницу, человека, который поможет им скрыть преступление?

– Лариса. – Таня повернула голову и посмотрела подруге в глаза. – Ты должна знать, что чувства Миши к тебе не имеют ко всему этому никакого отношения…