Гламурная жизнь

Мужчина, объединяющий поколения. Разумеется, поколения женщин. Я уже несколько лет увлечена Леандером Бергландтом, ради него в своей виртуальной топ-десятке самых интересных мужских особей я сбросила бы с пьедестала аж самого Руперта Эверетта, если бы последнему пришло в голову вернуться к традиционной ориентации, чего безуспешно ждут все представительницы слабого пола нашего полушария.

Леандер Бергландт!

И именно мне предстоит описать его потрясающую жизнь!

Витта с ума сойдет от зависти, подумала я с неприязнью, и в ту же минуту мне в голову пришло, что это идеальный заголовок для ее биографии.

Витта всегда была неравнодушна к тому, что называется гламурной жизнью и приличным обществом, собственно говоря, в этом нет ничего плохого, потому что, положа руку на сердце, кто из нас потянется к журналу «Шпигель», если рядом лежит свеженький номер «Gala»? Но Виттино любопытство переходит всякие разумные границы приличного участия в чужой блестящей жизни. Она говорит о знаменитостях, как я о своих родственниках, и ходит только в те магазины, в которых уже был замечен Борис (Борис Беккер — знаменитый немецкий теннисист, победитель Уимблдонского турнира), потягивающий виски. Там она торчит рядом с другими дамочками, стремящимися стать супругами знаменитостей и высматривающими кого-нибудь из бессмертных. Витта относится к тому типу женщин, которые даже после тридцати все еще надеются, что за ними вот-вот явится принц.

Актриса, модель, певица — Витта считала, что для подобных занятий у нее вполне достаточно таланта, но вместо того, чтобы предпринимать конкретные шаги, ну, скажем, брать уроки пения или ходить на кастинги, она пребывала на своем надежном посту в банке и ждала, что какой-нибудь сильный мира сего (чей-нибудь агент) выявит ее талант прямо на танцевальной площадке. Разве не именно так открыли Селену Бурер?

Наблюдать, как танцует Витта, — это выше всяких слов. Изгибается во всех мыслимых и немыслимых эротических позах, которые не удались даже Деми Мур в «Стриптизе», что присутствующим мужчинам абсолютно безразлично, пока есть на что посмотреть. Дело не в том, что Витта легкодоступна! После покойника у нее никого не было, потому что она выжидает по-настоящему выигрышный билет, мужчину, которому имеет смысл покориться. По крайней мере, по части составления калькуляций типа «приход — расход» ее банковская деятельность оказалась вполне результативной.

К сожалению, в последнее время Витта намертво приклеилась ко мне и моим подругам, что могло иметь только одну причину: сейчас я замещаю сотрудницу по имени Яна, которая находится в отпуске по беременности.

Яна вела раздел «Мода» в принадлежащем нашему издательству журнале и в связи с этим посещала все наиболее важные тусовки, показы мод и свадьбы. Мне предстоит замещать ее в течение пяти месяцев.

Конечно, у меня разыгрались комплексы. Способна ли я вести Янину колонку, ведь до сих пор я писала биографии, преимущественно в классическом стиле. Так что мне недоставало только Витты, которая считала, что я должна каждый раз брать ее с собой. А теперь мне предстоит встреча с Леандером Бергландтом.

К счастью, Штадер, мой шеф, все еще был в отпуске, так что никто не обратил внимания, что остаток дня я провела, сообщая всем и каждому радостную весть, а, рассылая электронную почту, подписывалась: «Твоя Пия Бергландт».

— Ну и когда это произойдет?

Мы с Катариной и Лилли сидели в нашем излюбленном таиландском ресторанчике и занимались любимым делом: делились сплетнями. Никто не умеет делать это лучше нас, и нет большего удовольствия, чем наговориться всласть с Катариной и Лилли, ведь для сплетничанья необходим узкий круг соратников, умеющих молчать.

— Еще четыре дня до Буффало, — процитировала я по памяти строчки из «Джона Майнарда», единственного выученного мной наизусть стихотворения Фонтане.

— Совсем скоро, — сказала Лилли, — наверное, мне стоило составить твой гороскоп. Ты хоть знаешь, какой у него знак?

Я гордо поделилась своими собственноручно добытыми сведениями:

— Он родился одиннадцатого ноября одна тысяча девятьсот шестьдесят второго года в Гамбурге.

Лилли побледнела:

— Господи, Скорпион.

Катарина подхватила:

— Представляешь, что это значит?

— Нет, понятия не имею.

— Скажем так: если он подпустит тебя к себе, ты узнаешь, что такое настоящая страсть, а если захочет от тебя избавиться, поймешь, что такое отчаяние.

— Хотя, может быть, его качества смягчены звездой, под которой он родился. — Лилли решила оставить мне хоть какую-то надежду.

— Девочки! Вы совсем чокнулись! У меня и так куча дел, я должна выглядеть безупречно, не могу же я забивать себе голову всякой космической ерундой. Лучше скажите, что мне надеть, и одолжите денег, чтобы выкачать жир, — усмехнулась я. Тут не придется просить дважды.

Катарина считала, что на предстоящем вечере я должна привлекать всеобщее внимание. В ее понимании это леопардовый тюрбан или вечернее платье, где не хватает разве что люстры (но это уже на голову), — короче, вылитая она, только в миниатюре.