Глас бесптичья

Следующие сутки изгладились из памяти Евгения, но разговор с отцом, случившийся через день после этих событий, остался в ней навсегда. Мальчик находился в своей комнате. Он сидел на полу и смотрел через открытое окно на потемневшее небо, набухшее и готовое с минуты на минуту разродиться дождём. Страхи и волнения предыдущего дня миновали, однако, мальчик не переставал о чём-то думать, словно до конца не изжив потрясения.

Вдруг в коридоре послышались шаги, скрипнули половицы, дверь открылась, и в комнату вошёл отец. Он не знал, для чего именно пришёл, но чувствовал, что Евгений нуждается в нём. Мужчина приблизился к ребёнку, дотронулся до его головы и слегка потрепал. Тот повернулся и странно улыбнулся, как бы извиняясь за беспокойство, доставляемое им.

– О чём ты думаешь? – спросил отец, и Евгений, посерьезнев, ответил:

– Они убили оленя. Когда мы шли… Всё было так хорошо! А потом кровь… Я не ожидал…

– Не удивительно, мальчик, – Александр сел рядом и понимающе кивнул. – Но не переживай. Я думаю, тебя напугала та сторона природы, которая большинством людей по незнанию зовётся плохой или злой. Действительно, некоторые проявления этого мира могут испугать, но поверь, во всей вселенной нет ничего плохого или хорошего, она нейтральна. Только люди наделяют те или иные события каким-то смыслом, только они думают о естественных вещах «плохо» или «хорошо».

– То есть олень и волки, убившие его – это не плохо? – удивлённо пролепетал мальчик.

– Именно, – подтвердил отец. – Пусть твои чувства тебя не обманывают. Более того, я думаю, всё, что есть плохого на этой земле, создали люди. Они наделены свободой выбора и живут, не составляя единства с природой, а потому их поступки не могут быть нейтральными. Они или хорошие или нет.

– А мы? – Евгений взволнованно заглянул в отцовские глаза.

Александр задумался. Что он мог сказать… Он положил всю жизнь, чтобы найти ответ на этот вопрос, чтобы определить место, которое эовины занимают в мире людей. Их цель.

– Мы должны быть центром равновесия, – задумчиво произнёс он, – удерживать человека от непростительных ошибок. В этом я вижу наше предназначение…

Евгений нахмурился и больше ничего не сказал.

Воспоминание оборвалось. Далее следовали дни безрадостные, дни тяжёлые и гнетущие. Именно эти моменты прошлого Раапхорст хотел бы забыть, но не мог, ведь едва ли столь старые шрамы были способны исчезнуть.

Как только трагичные образы прошли, Евгений заснул и проспал до семи утра, более не увидев ни единого сна или иного мыслеобраза.

III

«Интересно, что случится, если лишить его глаз… Последует отклик, или я всего-навсего искалечу материал? Хм… Мозговой отдел, скорее всего, будет активен, но, если бы можно было предугадать…» – Вальдольф Тод, высокий нервозный старик, отошёл от операционного стола, где растянутый с помощью иглообразных фиксаторов лежал обнажённый до пояса человек. Он был неестественно бледен, будто мертвец, однако, его с трудом вздымавшаяся грудь свидетельствовала о том, что жизнь ещё не покинула это тело. К обритой голове несчастного были присоединены чёрные провода, ведущие к странному шарообразному прибору, возвышающемуся у восточной стены. Этот предмет, усеянный техническими гнёздами и разнообразными огоньками анализаторов, издавал едва различимые вибрации и иногда урчал, словно живое существо. Профессор сновал по лаборатории, бросая взгляд то на подопытного, то на ряды технических панелей, гудящих и жужжащих, под действием проносящегося по ним тока.

– Неэтично! – проскрежетал Тод, вспомнив недавний разговор с научным советом. – Неэтично, я вам доложу, людей гробить! Странно, что этого никто не понимает. Отправляя мальчишек на войну, вы обрекаете их на смерть, и их родные доставляют вам в отместку тысячу неудобств. Интересно, что вы скажите, если я предложу решение…

Учёный эовин встрепенулся. Ему показалось, что лабораторный материал пришёл в себя.

«Надо поторопиться», – подумал Тод и подошёл к столу.

Взяв шприц с прозрачной жидкостью, он повернул голову подопытного и вколол вещество тому в нижнюю часть затылка. Человек вздрогнул, но глаз не открыл. Вальдольф, удовлетворённый результатом, кивнул. Через секунду в руках учёного возник блокнот (видимо, он лежал во внутреннем кармане халата), в котором Тод наскоро записал:

«Если окажется, что экспериментальный состав, именуемый «дизерэйнштал», способен вызывать определённый отклик, влекущий за собой пробуждение отделов мозга, активных у эовинов с рождения, это будет величайшим открытием нашего времени. Одно дело, пользоваться силами, дарованными природой, и совсем другое – привить их существу, от рождения лишённому какого бы то ни было потенциала».