Глава 1-8 Третья часть 1894

Крошечный караван растянулся вдоль узкой, еле заметной тропинки, проходящей по хребту, между двумя неглубокими распадками. Лишь проводник ехал верхом, никто другой не рискнул своей головой, слишком узкая дорога в сумерках казалась чересчур опасной. Араб управлял верблюдом с помощью ног, которые он ставил на шею животного, и, практически, не пользовался уздечкой, прикрепленной к ноздрям. Неглубокие ложбины по обе стороны от тропинки, казавшиеся поздним вечером крутыми ущельями, его нисколько не пугали, он много раз бывал здесь. Проводник обернулся к Гусеву и что-то прокричал ему по-арабски. Володя остановился, почувствовав опасность, и, не бросая уздечку, схватил автомат в руки. Повод натянулся, злой верблюд, с которым у Гусева не сложились отношения с самого начала, сделал свой огромный шаг, мотнул головой и Володя поехал вниз по косогору. Гусев вцепился в автомат, хотя мог повиснуть на поводе. Оглушительный залп полусотни ружей расколол тишину подобно грому. Злой верблюд оказался изрешечен огромными пулями и крупной картечью, его голова превратилась в решето, Гусев был отмщен неизвестными, спрятавшимися в распадке с той стороны тропы. Один из охранников Володи шел на полсотни шагов впереди каравана, без верблюда, с автоматом наготове. Громкий крик араба его насторожил, он обернулся и, как только прозвучал залп, ответил длинной очередью в сторону засады. Второй охранник шел позади Гусева, но он вел и своего верблюда, и верблюда напарника. Прежде чем стрелять, казак успел скомандовать всем залечь и приготовить гранаты. Не успела отзвучать вторая очередь, как в сторону засады полетели гранаты. Нападавшие больше не стреляли, русские и казаки, осмелев, постреливали короткими очередями, запуская, каждые пять минут, осветительные ракеты. При их свете были видны редкие фигуры убегающих арабов. Через четверть часа бесполезный огонь прекратился, враги удалились на сотню метров. Охранники связали, на всякий случай, проводника и вытащили наверх Гусева. Если не считать верблюда, то Володя оказался единственным пострадавшим в этой стычке, он сломал себе правую ногу, провалившись ею в конце падения в какую-то щель. Боль была такая сильная, что Гусев поминутно терял сознание. Лицо у Володи побледнело, и холодный пот струйками сбегал по вискам.

* * *

К утру, нога у Гусева распухла и ему соорудили походную кровать, взгромоздив её на самого спокойного верблюда. Прочесывание местности в стороне арабской засады ничего не дало. Кое-где виднелись пятна похожие на кровь. Если со стороны нападающих были убитые и раненые, то арабы унесли их с собой.

Обратный путь в Акаба отдавал мрачным фатализмом, все молились за здравие Гусева. Володя после полудня потерял сознание и в себя не приходил.

В Акаба врачи трое суток боролись за жизнь Гусева. Британский агент поторопился, направил в Лондон победную реляцию, выдал желаемое за действительное, а Володя всё-таки выжил. Даже ногу не пришлось ампутировать, хотя способность самостоятельно ходить врачи не гарантировали.

Как только врачи допустили к Гусеву посетителей, казаки тут же доложили ему результаты расследования. Проводник запирался недолго, ему успели только отбить почки, даже ничего не отрезали. Араб рассказал о задании, полученном от британского резидента, остальные его преступные делишки никого не интересовали. То, что человек Дигны был в этой истории чист, порадовало Гусева. Османские власти были дезинформированы. Им рассказали подретушированную историю, будто проводник сбежал во время нападения бандитов. За домом британского агента не следили, боялись спугнуть, но в порту и на караванной тропе постоянно дежурила пара человек.

Гусев приказал отправить телеграмму Франческе, чтобы та не ждала его в порту, а отправлялась в Нью-Йорк. Володя существенно преуменьшил свою травму, но даже при этом он не был уверен, что она послушается. Хотя попробовать стоило.

* * *

Как ни странно, Франческа всё же отправилась в Нью-Йорк. Официально она объясняла свой поступок приказом мужа, демонстрируя роль "послушной жены". Дотошным скептикам Франческа, нехотя, пеняла на своё женское любопытство, слишком загадочными выглядели убийство Бузовой и невероятные проблемы ею мужа с финансами. Главной причиной, в которой она не желала признаться даже себе, был страх потерять деньги, отданные на непонятные цели Бузову. Франческа симпатизировала веселому, обаятельному старинному другу мужа, поговаривая, как бы в шутку, что не отказалась бы от такого мужчины, не встреть она раньше Гусева. Семейные сбережения она считала лично своими, и в душе её разгоралась тревога при каждой мысли о том, что они отданы непутевому разгильдяю, никогда не считавшему деньги, из-за наличия слишком взрослой жены.