Главбухша

—    Маман любит подарки, никуда не денешься. Кстати, и готовит неплохо, так что я тебе отчасти завидую. Вечером заеду за тобой и отвезу домой. Муж еще не вернулся?

—    Должен вот-вот.

—    Слушай, давай я устрою ему постановку во Владивостоке? — неожиданно предложил Стас. — Я тут выяснил, на это хватит и тридцати тысяч гринов. Даже если это историческая пьеса. Пусть ездит и ставит, если ему нравится.

Марта не отвечала. Она не любила обсуждать мужей, с которыми жила и не собиралась разводиться. Тем более что за Виталика она вышла по любви и где-то в глубине души еще продолжала его любить. Просто у нее всегда все было очень глубоко запрятано.

—    Тебе не нравится эта идея? переспросил Стас. — Я сделаю все чисто, твой Виталик никогда об этом не узнает. Ему позвонят, пригласят, он поскачет, поставит спектакль и будет счастлив. Я попрошу, чтоб заплатили ему штуки три баксов, чтобы он ощутил себя нормальным человеком...

—    Перестань! — перебила его главбухша.

—    Нет, а что здесь плохого? — завелся Ровенский. — Деньги у меня есть, почему не сделать человеку приятное!

Они подъехали к подъезду дома, где жила Лидия Николаевна. Снежок вьюном крутился над сугробом, начинался февраль.

— Вон два окна на третьем этаже. Это мамашкины!

Придешь — махни мне рукой. Тогда я спокойно уеду. И не забудь позвонить перед концом ужина, — он  протянул номер телефона приятеля, к которому хотел заехать.

Марта вылезла из теплой машины, плотнее запах-нула отвороты старой беличьей шубы. Новую она не покупала: зимы стояли теплые, от силы две-три недели температура опускалась ниже десяти — пятнадцати, в остальные же дни царила оттепель. Но сегодня  стоял легкий морозец, и острый ветерок обжег щеки.

—    Подожди! — крикнул Стас.

Марта остановилась.

—    Так как тебе моя идея с постановкой?

—    Виталик, если талантливый, пробьется и без нашей поддержки, а если бездарь — нечего ему мозги компостировать!

—    Как всегда, весомо и мудро! — рассмеялся гендиректор.

Лидия Николаевна встретила Марту с распростертыми объятиями, порадовалась ликеру и фруктам.

—    Некоторые возмущаются: ой да зачем, у нас все есть! Но все когда-то кончается и лишнего ничего не бывает! Чувствую, Стасик заходил с тобой в магазин! — догадалась она, придирчиво рассматривая марку немецкого ликера.

Марта вспомнила о просьбе директора, подошла к окну, помахала ему рукой. Он в ответ мигнул фарами.

—    Ах, он тебя и привез! Понятно! — не то осуждая, не то хваля, отозвалась хозяйка.

Она потащила Марту на огромную кухню, заранее извиняясь, что накрыла стол там, а не в гостиной, но ей захотелось устроить ужин по-домашнему. Стол был уставлен разносолами: языки, паштеты, копченая

осетрина, нежно-розовая слабосоленая семга, маринованные грибки, оливки с анчоусами, черная и красная икра, красное вино, водка, виски — все, чего душа пожелает, но Лидия Николаевна достала литровую бутылку золотой текилы.

—    Это чтоб не нарушать традиций! — задиристо сказала она. — Можешь пить, сколько влезет. Если напьешься, останешься у меня. Муж ведь до сих пор кочует?

- Я вообще-то привыкла спать в своей постели, — помедлив, заявила Марта.

—    А я в хорошей. Чтоб прохладные свежие простыни, пахнущие лавандой, легкое, но теплое одеяло, ну и можно крепкого мужчину под бочок.

—    А я люблю спать одна. И никаких мужчин.

—    Н-да, — Лидия Николаевна с сочувствием посмотрела на гостью.

Она налила текилу в специально приготовленные рюмочки с ободком соли и кусочком лимона.

—    Ладно, не будем о грустном! За нас, хороших баб!

Они чокнулись и выпили по глотку.

—    А я скоро выхожу замуж!— радостно сообщила Ровенская. — Он адмирал флота. Высокий, статный, вся грудь в орденах. Я воображаю себе,как вхожу с

ним в большой ресторан или театр и все, разинув рты,смотрят на нас. У меня прямо все замирает в груди! Я люблю эпатировать окружающих. Что-то во мне есть ненормальное. Как думаешь?

—    Почему бы и нет.

Они допили первую рюмку текилы за ненормальность Лдции Николаевны. Закусили паштетом и языками.

— У меня на горячее по большому куску жареной осетрины. В нашем возрасте уже вредно есть мясо,-—

оповестила гостью хозяйка, наполняя текилой новые рюмки.

— Я бы выпила вина, — попросила Марта.

— Еще по одной рюмашке текилы, а уж потом хорошего красного вина! — непререкаемым тоном заявила Ровенская. Они выпили. — Ты лучше поешь! Возьми грибков, огурчиков, язычка с хренком! Мой Никита Самсоныч такой сексуально озабоченный, пристает ко мне каждый день, представляешь?! И каждый раз не отпускает меня минут по сорок! Я схожу с ума! — Лидия Николаевна озорно рассмеялась.

— Я понимаю вашего Никиту Самсоныча, — весело отозвалась Марта. — Вы такая красотка! — Она упорно называла Ровенскую на «вы», не замечая ее «тыканья».

— Две тысячи баксов — и ты будешь такая же!

— Я бы с удовольствием.

—Ноу проблем!

Щеки Ровенской после второй пятидесятиграммовой рюмки текилы раскраснелись. Она схватила телефон, набрала номер.