Главная ось

— Во-первых, потому что криво. Горизонтальные брусья не параллельны полу…

— Палубе, — мрачно поправил Тихоня.

— Криво! — обрадовался Серж. — Поэтому мне и показалось, что она повалена.

— А во-вторых, потому что она не приварена к палубе, а будто выросла из неё. Я действительно мало помню, но разве мы обладаем такими технологиями?

Тихоня внимательно осмотрел основание решётки и признался:

— Такого я тоже не помню.

— В-третьих, — сказала Настя. — Не могу представить, чтобы другие уцелевшие вместо того, чтобы организовать дежурство в лазарете, тащили сюда решётку.

— Что значит «другие»? — удивился Тихоня. — Мы-то как раз не уцелели. Если вахта началась с автоклава, то наши предтечи погибли. Компьютер не даст команду на воспроизведение, пока не убедится в гибели космонавта.

— Нас должны были встретить, — заупрямилась Настя.

— Может, мы в аду? — пошутил Серж. — Специальный ад для космонавтов?

Тихоня строго посмотрел на него:

— Это ничего не меняет. Действия личного состава определены Уставом. Где бы корабль ни находился, задача экипажа привести судно в порт. В любом состоянии и откуда угодно… даже из ада! У экипажа нет других задач. Экипаж только для этого.

Настя покачала головой: то ли сожалея по несостоявшейся шутке, то ли скорбя о малости шансов осуществить такую задачу своими силами.

Мне стало обидно. Захотелось поставить разговорившегося Тихоню на место. «А ведь пока молчал, казался симпатичным парнем», — подумал я и сказал:

— Что ж, отличная идея! Тогда беги за азотом, а мы тебя подождём.

Тихоня обвёл нас взглядом, и я удивился его спокойствию: ни тени улыбки, ни намёка на негодование. Только в глубине его чёрных глаз можно было разглядеть что-то похожее на печаль. Или на сочувствие?

— Разумеется, — согласился он. — Но в таком случае в следующий раз, когда для нашей компании нужно будет что-то сделать, исполнение на тебе. В порядке очереди. Обещаешь?

Я растерялся и кивнул.

— Кто со мной? — спросил Тихоня. — Мне одному не пройти. Нужен доброволец.

Как-то у него это чересчур оптимистично прозвучало. Там есть места, которые вообще непонятно, как проходить в обратную сторону. Как та дверь, которую мы открывали в прыжке через провал в машинное отделение, а потом катились вниз по крутому пандусу. Подобраться к двери, конечно, можно. Но прыгать через пропасть придётся с места, без разбега…

И вдруг я понял, что все молчат, а Тихоня пристально смотрит мне в переносицу. «Шах и мат!» — подумал я, но делать было нечего, минуты не прошло после моего обещания быть первым в очереди на добрые дела.

Я только кивнул и сделал шаг от решётки.

— Погоди! — велел Тихоня и обратился к остающимся: — Пока нас не будет, попробуйте осторожно исследовать окрестности. Особое внимание препятствиям: стихия или умысел? А также следам. У меня такое чувство, будто мы тут не первые и что за нами наблюдают.

— Наблюдают? — изумилась Настя. — В такой темени заметить наблюдателей трудно, но мы бы их слышали. Это точно!

— Микрокамеры. Наблюдение и видеозапись… эти технологии я хорошо помню. Так что не удивляйтесь, если найдёте парочку. Заодно ищите тряпки. Нарежьте полосы и обвяжите несколько соседних узлов крест-накрест.

Упоминание о крестах всколыхнули какие-то зыбкие воспоминания. Я подумал, что это как-то связано с «адом», о котором говорил Серж. А ещё припомнилось слово «библия»…

— А тряпки зачем? — удивился Сашка.

— У тебя будет возможность самому ответить на этот вопрос, — недовольно сказал Тихоня. — Прольёшь несколько капель жидкого гелия на голую руку, а потом — на ногу в носке… сравнишь ощущения.

— Лучше не надо, — не выдержал я. — Если капля быстро не скатится, ожог руки неминуем. Получим однорукого и хромого.

— Колян прав! — строго сказала Настя. — Лучше воздержаться от подобных экспериментов.

— Выходит, школу вы помните? — обрадовался Тихоня.

Я видел, что Сашка еле сдерживается, чтобы не спросить, как можно обжечься лютым холодом, и подумал, что радость Тихони преждевременна.

А вот Серж сдерживаться не стал:

— Смутно! Но жалеем не об утрате начального образования, а об отсутствии специальных знаний. Мы — космонавты, а не школьники!

— Специальные знания вряд ли помогут повалить решётку, — возразил Тихоня. — Решётка сейчас самое важное!

— Самое важное — понять, что тут происходит, — горячо вмешалась Настя. — Если мы действительно не первые, то почему аварийное освещение, эта дурацкая решётка и нас никто не встретил в лазарете?

Она стремительно повернулась к Тихоне:

— Почему тебе кажется, что мы не первые? Ты видел какие-то следы?

Тихоня задумался, а потом вместо ответа сделал приглашающий знак следовать за ним. Мы двинулись от решётки в обратную сторону и через две сотни шагов подошли к длинной полосе профнастила, тянущегося вдоль плотного жгута кабелей с десятком распредщитов и пакетников. Галерея возвышалась в метре над палубой, сверху на неё непрерывно капало, и настил казался мохнатым от густых зарослей ржавчины. Я направил фонарь на потолок, покрытый частыми каплями конденсата.