Главная профессия — разведка

Меры по обеспечению порядка и безопасности были приняты исключительные. И вновь на обеспечение безопасности было брошено наряду с другими службами и 1-е Главное управление. Вновь мы были отданы в распоряжение Главного управления охраны, «Девятки». Гроб с телом вождя был выставлен в Колонном зале Дома Союзов. Огромные толпы людей устремились к Дому Союзов со всей Москвы, из пригородов и других городов, со всей страны. Где-то на дальних подступах, в районе Пушкинской площади, произошли давки, были даже трагические исходы. Подступы к Дому Союзов были оцеплены тройным кольцом солдат и перекрыты тяжёлыми грузовиками. Траур был воистину всенародным, и многие были просто в трансе. Нас, из разведки, по три человека со специальными провожатыми из Управления охраны проводили через линии оцепления, мы пролезали через кабины грузовиков, и нас включали в очередь, непрерывно проходящую у гроба.

Похороны были 9 марта. На этот раз наша роль была ещё более неестественной для офицеров разведки. Вся Красная площадь в длину была разделена пополам цепью (плечом к плечу) из молодых офицеров 1-го и 2-го главков. Перед нами — мавзолей, кремлёвские трибуны и довольно широкое пустое пространство. Сразу за нами — рядов восемь солдат из спецвойск с оружием, а уже позади них — колонны представителей трудящихся Москвы, по районам.

Я стоял прямо напротив мавзолея, и вся картина похорон проходила на моих глазах. День был ясный и холодный — 12 градусов мороза. Все участники похорон были уже на трибунах, когда на площади появился лафет с саркофагом покойного. Все были без головных уборов. На трибуне мавзолея появились все члены Политбюро, маршалы, военачальники и руководители социалистических стран. Начался митинг. Выступили все, кто мог стать новым вождём СССР: Хрущёв, Молотов, Маленков, Берия. Спустя некоторое время Хрущёв получил всю полноту власти в стране, заняв пост Генерального секретаря партии, а трое других вскоре сошли с политической арены с печальными финалами. И вот руководители на руках внесли гроб в мавзолей Ленина. На фасаде мавзолея уже появилась надпись «Сталин». Всё руководство и приглашённые из социалистических стран потянулись живым ручьём, чтобы пройти мимо установленного у мавзолея гроба. Многие плакали. Нас из оцепления отпустили только после ухода руководителей партии в Кремль. Так я стал очевидцем похорон Сталина и открытия новой страницы в истории страны. У меня сохранились фотографии, сделанные профессиональным фотографом: Сталин в гробу. Нам их выдали после похорон.

Глава первая Первый год работы

Ещё в первый год моей работы в аппарате разведки во французском подразделении произошло событие, повлиявшее на перипетии моей судьбы в разведке. Я сидел в комнате с другом, молодым товарищем Соколовым, который работал в отделе уже года три. Он вёл все дела по контрразведывательной линии во Франции. У него был большой сейф, точнее, металлический шкаф, полный папками с делами. Формуляры на агентуру, рабочие дела агентов, дела на различные объекты спецслужб в стране, наблюдательные дела по различным враждебным организациям (эмигранты, троцкисты и т. д.) и, наконец, дела по советской колонии. Всего до сотни томов — полный шкаф. В это время у меня ещё особого задания не было, и я с интересом следил, как мой товарищ по памяти давал справки на запросы архива («проверки») о различных лицах, поставленных на учёт по всем этим делам. Он писал ответы сам или диктовал мне, не заглядывая в дела: «кто, где, когда» или «проходит другое лицо, совпадение случайно». Он помнил тысячи имён и для убедительности предлагал мне иногда проверить его ответ, найдя имя в одном из дел. Вердикт был окончательным и шёл в архив за его подписью.

В этот день меня вызвал заместитель начальника отдела. Он будничным тоном сказал, чтобы я «принял дела» у Соколова. На мой вопрос: «Какие дела?» ответ был простым: «Все! Завтра доложишь, что приказ выполнен».

Не совсем понимая, что это всё значит, я сообщил об указании Соколову. Тот для верности переспросил, но тут же сказал, чтобы я переписывал из его личного формуляра дела в свой и сверял «наличие». Создавалось впечатление, что Соколов был готов к такому повороту событий и только заметил: «Убирают совсем. Как еврея». Я принял шкаф с делами и стал «хозяином» огромного (как я потом понял) богатства нашей службы — всех дел по спецслужбам Франции и других дел контрразведывательного направления в этой стране.

Соколов больше не появлялся, он был переведён в архив даже не Министерства Госбезопасности, а в архив органов милиции. Этот случай был не единичным. По той же причине в Самару был откомандирован зам. начальника европейского отдела Лапин, уволился сотрудник отдела Гарнунг (он говорил, что ведёт своё происхождение от шведских корней, но это, видимо, не убедило «Кадры»).