Главная роль 5

И гвоздь программы – военно-морской атташе, Зиновий Петрович Рожественский. Десять минут на обсуждение текущих дел – все еще непонятно, плакать или смеяться. Еще пять – на обсуждение семейных дел Зиновия Петровича, чисто поглубже в голову «пациенту» залезть. Двадцать – на беседы о флоте в ключе «чего бы нам такого у англичан для себя полезного перенять или хотя бы купить». Зиновий Петрович должность занимал, на мой взгляд, заслуженно – заранее подготовил папочку на эту тему и показал глубокое знание предмета. Глубже моего, конечно – я учусь, но учусь год, а он – всю жизнь. Вида я конечно не подаю, а никому в голову сомневаться в моей компетентности и не приходит.

Три минуты после получения «папочки» скрашиваем демонстративной утратой настроения под монолог о том, как здорово встретить настоящего компетентного патриота в лице Зиновия Петровича.

- Каждый подданный Российской Империи не раздумывая отдаст за нее жизнь! – не подкачал и «утешил» меня Рожественский. – И я в их числе, Ваше Императорское Высочество!

- Вы – безусловно, - грустно улыбнулся я ему. – Но там, в Петербурге, кое-кто воспринимает должности и положение как само собой разумеющееся. Империя для них – это этакая кормушка, в которую они с алчным хрюканьем засовывают свои рыла.

Рожественский замялся – не каждый день от почти царя такое услышишь. Наклонившись над столом и поймав взгляд Зиновия Петровича, я закаменел лицом и вкрадчиво спросил:

- Могу ли я доверить вам опасное, тайное, невероятно сложное, но жизненно необходимое для самого существования нашей Империи дело, Зиновий Петрович?

Выбора у Рожественского не было – он поднялся на ноги и козырнул с положенными словами.

- Присаживайтесь, - вернул я его на место. – У Империи очень мало таких врагов, с которыми я не могу разобраться сам. Не могу сейчас, пока жив Его Императорское Величество.

Зиновий Петрович обильно пропотел и шумно сглотнул. Не боись, это не та цель.

- Я очень надеюсь, что мой любимый батюшка проживет еще много, много лет, - продолжил я, сделав вид, что не заметил реакции – озвучивать все это мне в глазах Рожественского должно быть почти мучительно, чтобы он проникся и осознал серьезность ДЕЛА. – Он – блестящий Император, а я совсем не готов занять его место. Мне нужно учиться, и лучшего учителя, чем Его Величество, найти попросту невозможно. Отец достиг больших успехов в управлении нашей Империей, но у него есть одна черта, которую у меня не поворачивается язык называть изъяном – разве любовь к братьям может считаться таковым?

Потеющий, всеми силами старающийся не отводить глаза Зиновий Петрович завороженно покачал головой – нельзя.

- Алексей Александрович, мой дядя и брат Его Величества – враг России, Зиновий Петрович, - «выдавил я» признание. – Он трахает половину шлюх Петербурга, безудержно ворует, завышает сметы для подкормки своих ручных шакалов, а главное – он принимает на вооружение негодные корабли, тем самым ставя под угрозу само существование нашей страны – с такими морскими границами мощный флот для нас все равно что сердце для человека! – добавив в голос раздражения, я ткнул пальцем в грудь Рожественского и «обессиленно» опустился на стул, потерев лицо.

- Георгий Александрович, вы хотите, чтобы я вызвал Алексея Александровича на дуэль? – осторожно уточнил Рожественский.

Да, незаконно, но в свете того, что я поведал выше и с поправкой на нежно взращиваемую офицерскую честь вполне логично – социопат уровня дяди Леши от брошенной в лицо перчатки взбеленится и лично побежит к Александру за оформлением очень уникального в эти времена разрешения.

- Я – будущий Император, - придавил я его взглядом. – И не могу себе позволить слабости не заявлять свою волю прямо!

- Виноват, Георгий Александрович, - подскочил Рожественский.

- Ваш патриотический порыв и ваша честь достойны величайшего уважения, Зиновий Петрович, - опосредованно извинился я, продолжая программировать «биодрона». – Присаживайтесь. Я бы очень хотел избежать любых недопониманий, поэтому считаю нужным представить вашему взору полную картину. Подданный Российской Империи заслуживает права знать, во имя чего его просят пойти на беспрецедентную жертву.

Откуда эта довольная улыбка? Это что, верноподданнические слезы?! Пожалуйста, перестань, я же тебя на смерть отправляю, и эту встречу теперь буду видеть в кошмарах.