Главная тайна фюрера

«Я был шокирован лицами людей, особенно женщин, слушавших Гитлера, — записывал свои впечатления американский журналист Уильям Ширер. — Они напомнили то выражение, которое я видел однажды в глуши Луизианы на лицах сектантов-трясунов, готовых начать свои дикие пляски. Они смотрели на него как на мессию, в их лицах появилось что-то нечеловеческое. Думаю, задержись он на виду чуть подольше, большинство женщин попадали бы в обморок от возбуждения».

Гитлер полностью зависел от реакции толпы. Если кто-то выражал несогласие, он терял нить, сбивался. Иногда прекращал выступление и уходил. Без восторгов толпы он сникал. Он был лишен природного мужества, болезненно переживал неудачи и мгновенно капитулировал. Поражение вызывало в нем растерянность и отчаяние.

Штурмовики, наполнявшие зал, нужны были ему не только для охраны, а и для того, чтобы подавить в толпе несогласие. Ему требовалось полное слияние с толпой, какое возникает в интимные моменты, которых он в обычной жизни был лишен. Собственно говоря, он произносил сплошные банальности, но в эти моменты полного слияния они обретали силу пророчества. Иногда закрывал глаза и прикрывал лицо сжатыми кулаками, охваченный сексуальными эмоциями высокого накала.

Сходя с трибуны, Гитлер ощущал странное сочетание опьянения и отупения. Он шел с остекленевшим взглядом и никого не замечал. Кто-то из соратников пытался выразить ему восхищение. Но вмешался адъютант Гитлера:

— Оставьте его в покое, он только что кончил!

Успех Гитлера состоял в том, что толпа в Германии тех лет была настроена на ту же волну, что и он. Гитлер исходил из того, что каждый, кто пришел его послушать, только что ощущал себя маленьким, одиноким, никому не нужным человеком, который не способен справиться со своими проблемами, не видит никакого выхода. И вдруг он оказывается среди множества единомышленников, и он захвачен пьянящим чувством принадлежности к мощной силе. С митинга человек уходит сторонником Гитлера… Фюрер олицетворял мечты и фантазии немцев, он выражал их затаенные желания и надежды.

«Распространена легенда о его глубоких голубых глазах, — вспоминал Раушнинг. — На самом деле они не были ни глубокими, ни голубыми. Они глядели либо пристально, либо безразлично. Им не хватало блеска истинной одухотворенности.

Акцент его глухого, чужеродного голоса неприятен для уроженцев нижнего Рейна. Голос полнозвучный, но какой-то сдавленный, как будто заложен нос. Между тем этот голос — пронзительный, гортанный, угрожающий, беснующийся — стал известен во всем мире. Он воплотил в себе боль этих лет…

Я заметил, что Гитлер оказывал наиболее сильное воздействие на тех, кто поддавался гипнозу, с оттенком женственности в характере, на тех, кто был склонен к раболепию и культу личности…»

Стоя в свете прожекторов, бледный, резко жестикулирующий, Гитлер постоянно контролировал свои эмоции и даже в своей ненависти был крайне расчетлив. Он говорил, что с математической точностью учитывает все слабости человека. Он успешно применял законы шоу-бизнеса, вел себя как звезда. Гитлер еще в двадцатых годах примерил к себе маску вождя, которая останется неизменной до самой его смерти. Улыбка, жест, поза — все было отработано перед зеркалом.

Однажды он выступал на митинге утром и потерпел полное поражение, никто его не слушал, поэтому все речи он произносил поздно вечером, считая, что к этому времени толпа созрела для него. Драматургия каждого митинга была тщательно продумана. Из города в город он перелетал на самолете, что было большим новшеством. «Гитлер над Германией!» Он спускался на митинги с небес, словно Спаситель.

Гитлер придал партийной деятельности вид народного представления. Эстетика оказалась важнее политики. Красное знамя с черной свастикой на белом круге в качестве партийного символа предложил один из первых членов национально-социалистической партии Фридрих Крон, зубной врач по профессии, еще в 1920 году. Гитлер оценил притягательность этого символа. Свастике приписывают прямо-таки магическую древнюю силу. Свастику изобразили на партийном значке, ношение которого стало обязательным. Гитлер же ввел и римское приветствие среди товарищей по партии.

Массовые мероприятия, марши под барабанный бой, наглядная агитация, картины и плакаты нацистской партии создавали настроение, в котором пробуждались ледяная ненависть к врагам, фанатичная готовность к самопожертвованию.

Фюрер многое перенял у коммунистов. Прежде всего он подхватил ленинскую мысль о том, что традиционные буржуазные партии устарели и нужна партия нового типа.