Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

«Каннер защищался слабо: «Ну, конечно, я. Где бы что ни случилось, всегда я». Мы настаивали, Каннер отнекивался. В конце концов, я сказал: «Знаешь, мне, как секретарю Политбюро, полагается всё знать». На что Каннер ответил: «Ну, есть вещи, которые лучше не знать и секретарю Политбюро». Хотя он, в общем, не сознался, …но мы с Мехлисом были твёрдо уверены, что Склянский утоплен по приказу Сталина, и что «несчастный случай» был организован Каннером и Ягодой».

Ещё одно высказывание Бажанова:

«Если завтра Сталин сочтёт за благо меня ликвидировать, он поручит это Каннеру, и Каннер найдёт соответствующую технику».

Фрагмент из книги Троцкого «Моя жизнь»:

«Урну с прахом Склянского доставили в Москву. Никто не сомневался, что она будет замурована в кремлёвской стене на Красной площади, которая стала пантеоном революции. Но секретариат ЦК решил хоронить Склянского за городом. Прощальный визит Склянского ко мне был, таким образом, записан и учтён. Ненависть была перенесена на урну. Преодолевая брезгливость, я позвонил Молотову. Но решение осталось непреклонным».

Урна с прахом Склянского была захоронена на Новодевичьем кладбище. На церемонии прощания Троцкий сказал:

«Переплыв океан, он утонул в озере. Выйдя невредимым из Октябрьской революции, он погиб на мирной прогулке. Такова предательская игра судьбы».

Прошло всего две недели со дня гибели Склянского, а вопрос о нём уже был поставлен в повестку дня заседания политбюро (присутствовали Зиновьев, Каменев, Молотов и Калинин):

«8. Об архиве тов. Склянского (тов. Товстуха)».

Иван Павлович Товстуха был секретарём Сталина («по полутёмным делам»). Кремлёвские вожди торопились получить дополнительную информацию, которая компрометировала бы бывшего шефа погибшего – Троцкого:

«Для разбора архива тов. Склянского создать комиссию в составе тт. Товстухи, брата т. Склянского т. Верова и т. Ленгника.

Связь за т. Товстухой».

Большевик с дореволюционным стажем Фридрих Вильгельмович Ленгник был членом Центральной Контрольной Комиссии РКП(б).

17 сентября опросом членов политбюро было решено:

«36. Утвердить протокол комиссии по разбору архива т. Склянского».

Вот фрагменты этого протокола:

«Комиссия политбюро в составе тт. Ленгника, Товстухи и Верова 15 сентября 1925 года произвела в помещении правления Моссукна вскрытие сейфа и трёх ящиков письменного стола, принадлежавших т. Склянскому…

4) В сейфе был найден портфель со следующими документами:

а) переписка т. Склянского с В. И. Лениным…

в) переписка тов. Ленина с т. Троцким…

е) копия записки без подписи, начинающаяся: «План снабжения на 1923 г. был сорван текучестью…»,

ж) копии протокола, касающегося вопроса текучести в армии,

л) визитная карточка т. Троцкого с письмом на имя Склянского частного характера».

Документы, представлявшие особый интерес для кремлёвской «тройки», в этот протокол наверняка включены не были. Склянского в Москве больше не вспоминали.

А до Хургина и вовсе никому не было дела.

Но в Америке о нём скорбели.

Версии случившегося

Бенгт Янгфельдт: