Главная тайна ГРУ

Мы вышли на улицу. Прошли переулками к местному кладбищу. И здесь, на краю обрыва, оказались под сенью крупных акаций. Две могилы расположились чуть в стороне от остальных. Их отделяли от общих захоронений деревья. Тишину нарушали голоса птиц да жужжание пчел.

Передо мной находилась общая каменная кладка в виде квадратного контура из крупного неотесанного камня с ровным внутренним газоном травы, которая была аккуратно подстрижена, и две низкие вертикальные стелы из белого бетона с вмонтированными в них квадратными мраморными досками.

На левой: Олег Владимирович, воин чести и сын трагической судьбы.

— А фамилия? — невольно вырвалось у меня, после того как я взглянул на стелу с именем матери, где стояло: «Шивцова Таисия Яковлевна».

— Фамилии у них были одинаковые, но Олег Владимирович на своем смертном одре просил его имя на могиле не писать.

— Почему?

— Это была воля умирающего, — ответила Валентина Николаевна. — Правда, он добавил еще, что одного имени на двоих достаточно.

— А надпись: «воин чести…»? Это чья мысль? — настойчиво выяснял я, надеясь прояснить ситуацию.

— Это тоже его пожелание. Как-то, еще в начале болезни, он сказал мне, что… Впрочем, дословно: «мое время не наступило…»Тогда я подумала, что он говорит о смерти. Но позднее поняла, что «время» означает встречу с кем-то после его кончины. Но ясности в этом вопросе у меня нет…

Сомнения покидали меня. Мы молчали, отдавая дань памяти этому неординарному человеку, которого знали каждый по-разному. Я — по различным публикациям о нем и его жизни до шестьдесят третьего года, а она — с конца шестидесятых годов, после его гражданской смерти.

Валентина Николаевна, прервав молчание, сказала:

— Я уже говорила, что никого из близких их мы не нашли. Правда, в канун ухода из жизни, дней за пять, Олег Владимирович попросил позвонить по телефону в Москву… После его кончины…

— У вас сохранился номер? — быстро спросил я.

— Нет. Он просил позвонить и уничтожить его…

— И вы так сделали?

— Да. Это была воля умирающего. Это важный христианский обычай… — твердо ответила моя собеседница.

— Что он просил передать? — допытывался я.

— Только то, что его уже нет… Нет в живых. И все.

Так вот как Олег Владимирович подал знак о себе. Своим и… мне. Он ушел от нас и разрешил позвонить «кому-либо», возможно, мне. Как и в профессиональной работе, он действовал на упреждение.

— Валентина Николаевна, — продолжил я уточнение, — почему вы так думаете: «после кончины»?

— В другой раз, еще раньше, он сказал, что будет однажды так: кто-то заинтересуется его судьбой. Придет и заинтересуется. А у нас проблема — он кое-что оставил после себя и о себе…

— Рукопись? — холодея, спросил я.

— Да. И много. Причем он позвал к своей постели фронтовиков и меня. Сказал: «…это передайте в руки тому, кто будет серьезно интересоваться моим прошлым…»И отдал две папки, упакованные в плотную бумагу… Все заклеено…

Я молчал, завороженно смотря на владелицу информационного богатства. И ждал ее следующих слов, как путник в пустыне ждет глотка свежей воды.

— Одну папку он сразу отдал мне: «это мои награды».И добавил: «боюсь их оставлять дома…».Видимо, он намекал на возможную кражу… Это у нас бывает. Награды! Я видела его портрет в форме — одних орденов с полдюжины, — пояснила Валентина Николаевна.

Во мне боролись чувства: признаться в том, кто я такой, или не торопить события. Я спросил:

— Кому вы вручите эти бумаги?

— Только тому, кто докажет серьезность намерений к памяти Олега Владимировича. По их использованию, конечно… И документально подтвердившему право на ознакомление с ними, — по-учительски четко сформулировала директриса проблему.

Что я мог представить на ее суд? Ветеранское удостоверение, где говорится, что я прослужил сорок один год и имею звание капитана первого ранга? Там даже нет фотографии… Допустим: я приношу паспорт и это удостоверение. Еще — членское удостоверение Ассоциации ветеранов внешней разведки с пометкой «член правления»? А дальше? И поверит ли она в мои благие намерения?!

Но тут меня пронзила мысль: а тот ли это Олег Владимирович? Значит, и мне нужны были доказательства?

— Валентина Николаевна, можно увидеть фотографию Олега Владимировича?

Директриса внимательно посмотрела мне в глаза, помолчала, видимо, что-то обдумывая и взвешивая, и спросила:

— Вас интересует именно этот человек? Но почему?

— Коллега все же… Может быть, в жизни пересекались наши пути… И не всегда под своим именем… — немного схитрил я.

Валентина Николаевна тронула меня за руку и по-доброму произнесла:

— А мне почему-то очень хотелось бы, чтобы вы были ранее знакомы… Пока же пойдемте к нему домой. Дом никому не принадлежит, наследники не объявились. Да и честно говоря, отдавать мы его не хотим… Мое личное пожелание: сделать из этого дома музей Отечественной войны и ветеранов, воевавших в мирное время в горячих точках… Афганистан, Чечня…