Главная тайна ГРУ

Одиннадцать. В одном из предисловий к главе Джибни констатирует мою активность в пользу «свободного мира»: «…имея свободный доступ в Минобороны, ГРУ и свой собственный ГК КНИР, Пеньковский беспрепятственно фотографировал любые документы, преимущественно с грифом самой высокой категории – техдокументации, инструкции, руководства для персонала».

Однако во всех режимных организациях велся строгий учет личностей, интересующихся «несвоей» информацией. Работать в кабинете с такими документами было нельзя, а особо высокого грифа мне все не могли давать (не было необходимости) – разве подержать в руках и то с санкции высокого начальства. О каком-либо фотографировании не могло быть и речи.

Но об этом знали (должны были знать!) в СИС и ЦРУ – тогда почему они верили мне? Только одно объяснение: такой «ценный агент», как Пеньковский, им был нужен для оправдания своего престижа…

Прав старина Райт: Пеньковский не заботился о своей безопасности. Но иначе не появились бы 5 000 кадров с документальной информацией, точнее, «информационного шума»!

Двенадцать. В вопросе с Винном, формально, наш контакт выглядел как моя полезная связь на вербовку по линии ГРУ и хороший деловой контакт по линии Комитета науки и техники. Мы оставили его только в качестве связника с той целью, чтобы создать иллюзию: Винн не знал содержания материалов, передаваемых мною на Запад.

И это сыграло свою роль в будущем, причем важнейшую. Дело в том, что игра с моей стороны была продолжена и после «моего ухода из жизни» – Запад должен был предполагать, что в процессе следствия я не во всем сознался (мое заявление на суде, что Винн не знал о характере материалов, было воспринято моими западными «коллегами» как сигнал в моей нелояльности к органам дознания и суду). ГРУ-КГБ на это рассчитывал, и в этом кроется, видимо, причина: почему до сих пор «дело» не раскрыто (не обнародовано). Чтобы усилить впечатление о моих важных связях в верхах, в частности в ГРУ, в Лондон со мной приехал начальник ГРУ Серов с женой и дочерью, которых я опекал. Джибни констатирует то, что родилось в недрах ГРУ-КГБ: «Этот факт способствовал тому, что в московских кругах высокопоставленных чиновников Пеньковский приобрел репутацию человека, который чувствует себя на Западе как рыба в воде…»

Мне жаль старину Джибни, видимо, умного и проницательного человека, – издателя журнала «Шоу», автора статей в журнале «Лайф», редактора «Ньюсвик», который повторил за Винном мою реакцию на западный мир с его обществом и магазинами.

Но я кое-что уже повидал, особенно в годы войны, и мне было не все равно, как живут мои сограждане. После 1991 года я оказался прав, сформулировав для себя: ступив в «открытое общество», Россия из небогатой превратилась в страну нищего народа. Теперь мы действительно живем как на Западе: товары есть, а зуб неймет…

Джибни подыгрывал тем в СССР, кто затем разрушил нашу страну идеологически и экономически в полном соответствии западной программе «Истина», родившейся в недрах американских спецслужб вкупе с западными социологами.

Естественен вопрос: почему я вступил в «дискуссию» с Джибни, взяв за основу «его труд» – «Записки Пеньковского»? В том, что «Записки» – это фальшивка, не сомневались и на Западе. Даже их печать отмечала: «…только круглый идиот может поверить, что шпион вел подробный дневник да еще рассуждал о советской политике конца 1965 года, то есть о событиях спустя два с лишним года после судебного процесса». (К этому еще могу добавить: только круглый идиот не стал уничтожать улики в моем тайнике в доме, имея уже наружку «на хвосте».)

Бывший сотрудник американской разведки Пол Плэкстон в журнале «Уикли ревью» писал: «…утверждение издателей «Записок» о том, что Пеньковский передал рукопись на Запад еще осенью 1962 года, звучит нелепо – в это время за ним внимательно следили, и он не стал бы подвергать себя опасности разоблачения…»