Главная тайна ГРУ

Советской стороной Винн был оставлен в качестве связника с дальним прицелом. Нужно было создать иллюзию у Запада, что он не знал содержимого передаваемых Пеньковским материалов. И потому заявление Пеньковского на суде о том, что его связник не был в курсе содержимого их соответствовало действительности, и на Западе воспринялось как сигнал: «Я нелоялен к органам дознания и суду. Верьте мне (моим материалам)». КГБ-ГРУ на это и рассчитывали. Возможно, в этом кроется причина: почему до сих пор «дело» – и у нас, и у них – не обнародовано.

Чтобы усилить впечатление о важных связях Пеньковского в высших эшелонах власти, в частности в ГРУ, в Лондон с ним вместе приехал начальник военной разведки Серов с женой и дочерью, которых «агент» там опекал. Джибни констатирует то, что родилось в недрах КГБ-ГРУ: «Этот факт способствовал тому, что в московских кругах высокопоставленных чиновников Пеньковский приобрел репутацию человека, который чувствует себя на Западе как рыба в воде».

Мне жаль старину Джибни, видимо, умного и проницательного человека, издателя журнала «Шоу», автора статей в журнале «Лайф» и редактора «Ньюсуик», который описал реакцию Пеньковского на западный мир с его обществом и магазинами (до него это сделал Винн). Мне представляется, что Пеньковский к тому времени кое-что повидал, особенно в годы войны, и ему было не все равно, как живут его сограждане – цена западного благополучия не была выстрадана Джибни, как это случилось с народом России – СССР.

Естественен вопрос: почему я вступил в «дискуссию» с Джибни, взяв за основу часть «его труда» – «Записки Пеньковского»? В том, что «Записки» – фальшивка, не сомневались и на Западе. Даже их пресса отмечала: «Только круглый идиот может поверить, что шпион вел подробный дневник да еще рассуждал о советской политике конца 1965 года, то есть о событиях спустя два года с лишним после судебного процесса». (К этому можно еще добавить: только круглый идиот не уничтожил бы улики в своем домашнем тайнике, имея уже наружку «на хвосте»?!)

Бывший сотрудник американской разведки Пол Плэкстон в журнале «Уикли ревью» писал: «Утверждение издателя «Записок» о том, что Пеньковский передал рукопись на Запад еще осенью 1962 года, звучит нелепо – в это время за ним внимательно следили, и он не стал бы подвергать себя опасности разоблачения…»

«Специалист по русскому вопросу» Зорза из английской газеты «Гардиан» заявил, что «Записки» – вымысел. Это случилось после того, как он, другие журналисты и издательства обратились к ЦРУ с просьбой показать русский текст «записок», но штаб-квартира разведки в Ленгли оригинал предъявить не смогла.

Очень антисоветская бельгийская газета «Стандард» писала: «…книга является подделкой. Часть сведений, содержащихся в ней, просто преувеличена, а другая часть – сфальсифицирована американской разведкой». Шведская влиятельная газета «Афтонбладет» шутила над американцами: «Центральному разведывательному управлению следовало бы поработать лучше…».

Оценки, даваемые фальшивке на Западе, помогали мне опровергать и уточнять действия Пеньковского по работе в пользу советской стороны.

Говорил Джибни о заданиях. Новые задания были по Вооруженным силам СССР, ракетным войскам, Группе советских войск в ГДР и по подписанию мирного договора с ней. Интересы Запада обозначались, облегчали работу Пеньковского при подготовке «информации с шумом» и, конечно, дезинформационных сведений.

Джибни, упоминая об имидже Пеньковского, называет его «западником». Так вот, этот имидж рвущегося на Запад человека Пеньковский подкреплял даже уроками танцев и фотографированием в форме полковника британской и американской армий во время визитов в Лондон.

Почему Джибни не задался вопросом: зачем Пеньковский спрятал свои фотографии во вражеской форме у себя дома? Одного этого было достаточно для обвинения советского офицера в антипатриотизме и предательстве. А ведь мог «издатель-автор-редактор» просчитать ход задумки с фотографией (и с тем, что Пеньковский сохранил в тайнике шифры, коды, инструкции, информацию и так далее) как улику против западных спецслужб. Даже можно пошутить в рифму: наш менталитет на их менталитет – обман не раскрылся с десяток лет.

Разглагольствованиями о «культе Хрущева» (усиленными спецслужбами при подготовке книги к изданию) Пеньковский укреплял свои позиции в глазах Запада. Конечно, Пеньковский понимал, что в Союзе дела шли не так, как хотелось руководству страной. Но было и много положительного, а он в угоду Западу акцентировал свою критику на негативе. И это срабатывало. Многое из того, что он говорил и оценивал, было и его позицией, но утрировалось якобы в силу ненависти к советскому строю. Легенда отлично работала.

Джибни, думается, не попался на эту легенду, но принял антисоветизм Пеньковского как должное в его подыгрывании Западу.