Главное доказательство

Тут я ловлю себя на мысли, что не совсем прилично выгляжу на лестничной площадке с голым торсом – в одних джинсах и домашних тапочках на босу ногу. Женщина, видимо, тоже ощутила некоторую пикантность ситуации и, сдержав улыбку, опустила глаза вниз. Я вызываю лифт и отхожу чуть в сторону, чтобы не загораживать ей проход. Увидев на полу красноватые разводы, соседка вдруг переменилась в лице и испуганно приложила руку к груди.

– О, господи! Что – поранился кто-то из ваших?…

– Нет-нет, не беспокойтесь! Все в порядке, все живы и здоровы, – улыбаюсь я. – Это Света случайно банку с вареньем уронила.

– Ну, слава богу, а то я уж не знала, что и подумать. В коридоре как раз одевалась и слышу, как на лестнице вроде разбилось что-то, кто-то вскрикнул, а потом и Светочкин голос послышался. Как там Машутка – уже выздоровела?

– Да, вот только что в садик ушли.

В этот момент распахиваются створки автоматических дверей лифта, и женщина, попрощавшись, заходит внутрь и нажимает кнопку первого этажа.

Я заканчиваю уборку и возвращаюсь в квартиру, раздумывая при этом, стоит ли сейчас сразу лезть в душ или же можно позволить себе еще немного поваляться. И в этот момент замечаю, что на полу под вешалкой четко отпечатался красный следок Машки-ной туфельки. Света его не заметила. «Правая нога.» – совершенно автоматически отмечаю про себя, нагибаюсь, чтобы достать из ведра тряпку, и.

Вот интересно: а правду рассказывают, что Ньютону яблоко на голову упало, и он сразу свою формулу открыл? Нет, я не к тому, что интеллигентам надо чаще по башке стучать. Хотя это иной раз и нелишне будет. Я – в философском плане. Как вообще великие открытия делаются? Являются ли они плодом длительных напряженных раздумий или же, наоборот, совершаются неожиданно, под действием некоего внешнего фактора? Вынашивают ли их долго и мучительно, как беспокойное дитя, или все проще: фруктом по темечку – и твое имя уже в истории?

Шучу. Одним только яблоком, понятное дело, вопроса не решишь. Гениальная идея, так или иначе, созревает где-то глубоко внутри, и иногда не хватает лишь одного, порой совсем легкого, толчка извне, дабы она обрела вполне осязаемые контуры. Это потом уже все обрастает красивой легендой – и Ньютон, задремавший под яблоней с пергаментом и пером в руках, и выскочивший из ванны Архимед, с криком «Эврика!» несущийся нагишом по улицам Сиракуз, и Менделеев, увидевший во сне свою таблицу.

А сейчас крохотный следок попавшей в варенье туфельки моей маленькой племяшки – красный, кстати говоря! – послужил именно таким толчком, или, точнее сказать, неким связующим субстратом. Благодаря этому субстрату отдельные эпизоды расследуемого дела вдруг перестали бестолково роиться в моей голове, а частично сложились в единую стройную картину, в которой каждый факт и каждая деталь начали обретать свое строго определенное и логически обоснованное место. Передо мной, будто воочию, вдруг предстали те люди, с которыми я только недавно встречался и говорил.

Это и понуро сидящий в камере для допросов Сергей Власов: «Следователь меня уже об этом спрашивал. Ему я ответил, и вам готов повторить, что действительно был в квартире Глебова третьего сентября, но это было днем. Днем, понимаете? И не мог я его кровью свой отпечаток там оставить. Не мог!»

Это и мой друг Дима Коротков, знающий все – или почти все – об отпечатках пальцев: «Теперь берем обычную стирательную резинку… аккуратненько прижимаем… и… так же аккуратненько наносим скопированный след на второе стекло – как печатью… Готово! Видно, естественно, не так четко, но порошком проявится без проблем… Нам этот фокус еще в следственной школе показывали, на переподготовке. Между прочим, если вместо стирательной резинки взять какой-нибудь более подходящий материал – чуть помягче и чтоб впитывал лучше – то и отпечаток получится более качественным.»