Главное управление

Пройти в бывший оплот ведомства, перед которым трепетали все бандиты и воры, теперь стало проще простого, на проходной лишь стоило заявить: да мы с Питера… К Евграфьеву.

И прапор мгновенно и услужливо открывал турникет.

Наш завхоз давал жару всем! Даже, невзирая на свой статус мирного хозяйственника, предписал дежурной части при его появлении после редкой отлучки докладывать ему обо всех случившихся происшествиях непосредственно у порога, что не могло прийти в голову даже усердствующему в придирках Решетову.

Что поделаешь, закалка войск ПВО…

В итоге была произведена смена всех начальников отделов как в моем департаменте, так и в княжестве Есина. На прежней должности остался лишь один персонаж. И только благодаря тому, что фамилия его была… Питерский!

Смех, да и только. Но, увы, горький.

А тут, как назло, мои бойцы в очередной раз натворили дел: спровоцировали вооруженный налет бандитов на кассу в коммерческом офисе, внедрившись в шайку, но это ладно, это в порядке вещей. Однако при задержании грабителей, дабы получить орден, старший группы под служебную видеозапись грудью пал на брошенную преступниками гранату, как бы спасая от гибели подчиненных. Граната не разорвалась, случилась осечка, но поступок офицера заслуживал определенной оценки руководства. И заслужил бы, озарившись серебром почетного ордена, если бы не выплыла истина: граната была муляжом, накрыл он ее своим телом неубедительно, а потому решил повторить свой подвиг в кадре; расставил вновь по местам действующих лиц, свое геройство повторил, но запись всех дублей попала в управление собственной безопасности, и меня вызвали на ковер к Кастрыкину.

Когда я приближался к дверям приемной, застал выходящего из ее двери главу нашего антитеррористического центра, явно угнетенного только что состоявшейся нахлобучкой.

Обменялись равнодушными рукопожатиями.

– В каком настроении наш вожак? – осведомился я.

– В настроении патологического идиота! – скрипнул зубами начальник антитеррористической службы. – Полчаса возил меня мордой по паркету. Знаешь, за что? Почему, дескать, я не предотвратил вчерашний взрыв бомбы на вещевом рынке?! Я ему: я не Господь Бог, чтобы все ведать, к тому же существует ФСБ, это их клиенты… А он мне: тогда зачем нужны вы?

– Для заполнения кадровой сетки, – сказал я бездушно. И – пошел получать свое.

Отбушевав по поводу циничного очковтирательства и дутой отчетности, Кастрыкин передохнул, выдержав минутную зловещую паузу, посвященную листанию документов, а после продолжил:

– Вчера силами оперативных подразделений города был задержан на факте вымогательства денег гражданин Ароматов, дважды ранее судимый за кражу и за разбой. Таковой вам известен?

– Нет, но фамилия любопытная…

– Так вот. У него обнаружили удостоверение члена нашего общественного совета. Подлинное. По данному поводу готовится сюжет на телевидении. Позор!

– Но я не подписывал этого удостоверения…

– Его подписал Есин, – поджал губы Кастрыкин. – Но какая разница? Совет курируете вы…

– Удостоверения выдают в кадрах, – сказал я. – Право их подписи – вопрос, там же решаемый, утвержденный еще Коромысловым… Я-то при чем?

– Вы должны были проявить настойчивость в необходимости своего контроля над выдачей каждого удостоверения!

Я представил, какие бы каверзы устроили мне кадровики, влезь я в их кормушку.

Пожал плечами.

– Да нужен мне этот Совет… Назначьте туда другого надсмотрщика…

– Да, теперь Советом буду руководить лично я, – заявил Кастрыкин надменно. – Мне тут вообще, чувствую, всем придется руководить лично, доверять практически некому…

– Есть Евграфьев, – вставил я ядовито.

Кастрыкин поморщился болезненно, и я понял, что его симпатии к фавориту ввиду неописуемых художеств того иссякли безвозвратно.

– Да, всю финансовую документацию по Совету сдайте ему, – процедил через край губы. – Печати, бланки…

Судя по тону, скоро Евграфьеву конец. И я этот конец сегодня же неотвратимо приближу… Но ведь подбирался-то этот идиот Кастрыкиным из ближайших и доверенных лиц, каким же будет назначенец из второго эшелона его холопов? Я понял одно: питерская команда распределяла между собой должности, опираясь на принцип личной преданности. Категории профессионализма и порядочности были вторичны. Впрочем, подобрать себе в доверенные лица честного профессионала куда сложнее, чем бесчестного. А свой в доску дилетант чему-нибудь в итоге и научится…

– У вас резко упали показатели в работе за последний месяц, – молвил Кастрыкин, сверля меня незабываемым взором.

– И упадут еще ниже, – согласился я. – Отделы в разброде, новое руководство абсолютно некомпетентно…

– Ага! – откликнулся он, привстав в кресле. – Дай вам волю – вы бы себе в замы взяли или Япончика, или Сильвестра…

Тут глава управления проявил некоторую осведомленность о личностях, давно находящихся не у дел, благодаря, кстати, нашим стараниям и отдельно взятым, бумагомаранием не обремененным, операциям.