Главное - вернуться

– Котенок! Это уже не котенок, а тигренок получается! Такого зверя задавить! Передай ей мою личную благодарность и можешь писать представление. Не только на нее, кстати. Вы все, кто уцелел, этого заслуживаете.

– Так мы же, товарищ полковник, основного задания не выполнили.

– А в этом, майор, твоей вины нет. Такого уровня противодействия вам никто, да и я сам в том числе, не ожидал. И не готовились к этому, если честно. Кроме того, если учесть документы да паек этот немецкий… Да и профессора покойного, вдобавок еще и Борга к нему приплюсовать… Не всякая войсковая операция такого эффекта достигает. Это ты еще всех последствий вашего рейда не знаешь. А они есть, можешь мне поверить. И весьма серьезные!

– Тут вот еще что есть, Михаил Николаевич…

– Ну?

– Барсова, когда мы уже назад летели, мне сказала, что узнала Леонова.

– И что ж ты раньше об этом молчал?! Где они встречались? Когда?

– Тут вот какое дело, товарищ полковник… Самого Леонова она, до встречи в деревне, конечно, не видела. Но вот манера его передвижения, стрельбы… вопросы, которые он ей задавал, фокус с пустой гранатой… Вы Манзырева помните?

– Зека этого, что с ней из немецкого тыла выходил? Помню, читал про него.

– Так вот, Барсова уверена, что Леонов знал такие вещи, которые, кроме Манзырева, никто другой знать более не мог.

Немков зашел к нам через два дня. Держался важно, вездесущая Анька сообщила, что немцы назначили его старостой. И это мгновенно сказалось на манере общения. Всем споим видом он показывал, что делает нам одолжение. И если бы не необходимость лечить больного деда, ноги бы его в нашем доме не было. Поздоровался он, тем не менее вежливо. Дядька с ним общаться не захотел, молча взял баночку для мази и ушел в сарай.

– Обижаетесь на меня? – спросил Немков, поворачиваясь ко мне и присаживаясь на край кровати.

– А вы как полагаете?

– Зря… Это же не я придумал, у солдата что-то разыгралось воображение.

– Вы могли его остановить.

– Как?

– А как это сумела сделать девчонка?

– Ну, знаете! Это наоборот могло привести к обратному результату. Да и не стал бы солдат стрелять.

– Не знаю. У меня как-то не было возможности убедиться в серьезности или несерьезности его намерения.

– Да… печально, что вы меня не понимаете…

– А вы объясните, может и пойму. Я же тут, как бирюк в норе, ничего не знаю и не слышу. Вот вы теперь начальником стали, так я и не знаю, как это принимать? К добру, аль к худу?

– Должен же кто-то думать и про этих… – он обвел рукой по сторонам, – недалеких людей…

– По-вашему, они тут все недалекие? Может быть вы ошибаетесь?

– Бросьте! Вы и сами из этих мест, но успели уже увидеть другую жизнь. Должны понимать, что мир не кончается за околицей. У нашего народа есть шанс! Уникальный, такого больше не будет!

– Это какой-такой … шанс?

– Мы можем войти в братскую семью просвещенных народов! Народов Европы!

– В качестве кого? Прислуги?

– А что в этом такого зазорного? Если даже и в этом качестве? Все начинали этот путь с самого низа!

– Не знаю. В ихней истории я не силен…

– Да поймите вы! – видать с собеседниками у бывшего бухгалтера было совсем плохо, раз он стал со мною откровенничать. – Нас одних туда никто не пустит!

– А надо?

– Вы что, так и хотите всю свою жизнь прожить среди этой… серости? В глухой и беспросветной тоске?

– Ну, я что-то не тосковал раньше уж слишком-то… А почему вы думаете, что там, в этих ваших Ивпропах, жить лучше? Вы это сами видели?

– Видели другие. Вполне достойные люди, которым можно верить. Да и газеты надо читать, понятное дело, что не советские.

– Немецкие?

– Других-то нет!

– Так врут все в газетах-то…

– Это в советских врут! А немцы – культурная нация, им врать зазорно!

– Не знаю. Языками не владею, а потому и сказать ничего не могу. Да и зачем вам я? Почти инвалид…

– Я дядьке верю! Сказал он, что ходить будете, значит, будете.

– Так это еще когда будет-то…

– Будет! Тогда и поговорим, есть у меня к вам предложение одно.

– Какое же?

– Вы ведь водить машину можете?

– Могу чинить, могу и управлять, – пожал я плечами. – А что?

– Да так… есть у меня одна мысль. Заодно и с немцами подружимся, они хорошую услугу помнят! Так что, выздоравливайте, а там всем работа найдется. И вам и мне и даже девчонке этой… как ее зовут, кстати?

– Вроде Аней звать. Не знаю точно, она же не ко мне ходит, а к Хрисанфу.

– Зачем?

– Молоко ему носит. У них тоже кто-то там заболел, вот они молоком-то и расплачиваются.

– И часто она к вам заходит?

– Нечасто. Я-то вижу ее, только если она в дом войдет, а так не всегда бывает. Может она на улице дядьке горшок отдаст, да и уйдет. Откуда мне знать?

– Да? Ну да и Бог с ней! Поправляйтесь скорее!

Похлопав меня по плечу, Немков удалился. А меня не оставляла мысль, что чего-то я упустил в нашем разговоре. Какие-то детали я явно зевнул…