Главное – выжить

Иван зло хлопнул дверью и выскочил в бешенстве из квартиры.

Татьяна наливала пустырник в стакан и протягивала его мужу.

– Слушай, вот сучки пошли молодые, да ушлые. Нагуляла пацана и давай вешать лапшу богатенькому дурачку, чтобы он на ней женился.

Игорь Сергеевич выпил залпом стакан с пустырником.

– Я ее, стерву, порешу, блатным отдам, по кругу пущу, тюрьма раем покажется. А ты говоришь, Дядюшка, Дядюшка. Помнишь, как он требовал ДНК от меня, чтобы убедится, что Ваня мой сын, чтоб наследство оставить?

– Конечно, помню, – ухмылялась Татьяна.

– Хорошее дело, между прочим, чтоб лохами не ходить.

– Ваньку жалко, дурак. Он же к этому пацану так привязался, – произнесла Татьяна, делая сочувственный вид.

Иван избивал Свету до изнеможения. Он очень устал от того, что наносил удар за ударом. Он бил Свету по голове, по животу. Он зверел, глядя на кровь, которая лилась по несчастному лицу его бывшей любовницы.

– Тварь, ты убила моего настоящего ребенка. А мне подсунула Антоновского ублюдка.

– Это твой ребенок, скотина! – кричала Света, захлебываясь кровью. – Давай сделаем ДНК снова. Я была уже беременна, когда за Антона замуж выходила, дурак.

Иван толкнул Свету на диван, сам с грохотом уселся в кресло.

– Хорошо, мы сделаем повторную процедуру. Я посмотрю, что она покажет. И если подтвердиться, что ребенок не мой, убью тебя. Ты оставишь расписку, что сама повесилась. Не переживай, я задушу тебя легко, ты мучится не будешь.

Света с ужасом смотрела на Ивана и махала головой в знак согласия.

– Завтра пойдем, куда скажешь, – произнесла Света, закрывая испуганно лицо, ожидая очередного удара.

На следующий день анализ ДНК показал сто процентное отцовство Ивана и он из больницы сразу помчался к отцу со всеми документами, чтобы доказать, что у него все в порядке. Но когда он показал отцу результат анализа, Игорь Сергеевич еще больше разозлился и стал кричать на всю квартиру, что всех отдаст блатным и пустит по кругу, что всех вывернет наизнанку, пока не узнает правду. Он блуждающим взглядом обводил квартиру в поисках поддержке у своей любимой жены Татьяны, которая в это время просто умирала от смеха.

– Таня, что это значит, я не пойму, – кричал взбешенный Игорь Сергеевич, – что ты все время ржешь, поделись счастьем!

Таня стояла с ненавистной ему ухмылкой, вытирая слезы от смеха, и говорила одно и то же: «Я знаю, где собака зарыта, и даже знаю, кто это собака!».

– И где же? И кто же? – орал, разрываясь, Игорь Сергеевич, – ты хочешь сказать, что Иван не мой сын? Что я – Лох?!

– Да, – злорадно произнесла Таня. – Срочно вызывай сюда Анну. – А ты, – обратилась она к Ивану, – иди домой, не о чем не переживай.

– Как это не переживать? – спрашивал ничего не понимающий Иван. – Может быть, и мать у меня не ты?

– Я сказала, иди домой, – металлическим голосом произнесла Татьяна.

Когда Иван ушел, она подошла к Игорю Сергеевичу, посмотрела ему в глаза и поделилась своей догадкой, что их провела вокруг пальца их донор – Анна.

Дело в том, что Татьяна не могла иметь детей из-за того, что ей все удалили по-женски, а богатый дядюшка Татьяны пообещал огромное наследство ее сыну. Вот тогда Игорь Сергеевич придумал план, каким образом заполучить дядюшкины деньги и нанял донора-роженницу Анну, беспринципную молодую особу, которая за деньги, как говорится, могла продать мать родную, что она и сделала.

Она продала свою мать в прямом смысле, получив за нее крупную сумму денег, от бывшего любовника, а ныне мужа Виктора, который имел сеть ресторанов и кафе в Санкт-Петербурге. Тот самый охранник Игоря Сергеевича. Анна продала свою мать Людмилу ему, как бесплатную уборщицу, которая питалась объедками, оставшимися после богатых клиентов, и таскала все, что могла украсть из ресторана домой.

Именно Людмила подслушивала все разговоры Игоря Сергеевича – с кем встречается, о чем говорит. Она всегда в кармане рабочего халата носила диктофон. И, конечно, записывала все разговоры Игоря Сергеевича с его правой рукой, компаньоном Володей. А вечером доносила мужу дочери – Виктору, который давно хотел подмять под себя бизнес Игоря Сергеевича.

Теща выглядела, конечно, не очень. В этой, заплывшей жиром, беззубой старухе никто и никогда не узнал бы ту самую Людмилу – властную, высокомерную женщину, которая мечтала весь мир прибрать к рукам. Та, которая имела кастрюльку с золотыми украшениями, у которой крышка не закрывалась. Та, которая шла по трупам и хранила доллары в коробке из-под обуви. Та, которая была уверенна, что деньги сделают ее счастливой. Но деньги сделали свое дело. Они утянули ее на дно жизни. И в старости у нее ничего не осталось, кроме ее утиной походки и злости, которой она была переполнена всю жизнь.