Главное – выжить

Вечером, сидя за праздничным столом, Яков Саммуилович категорически заявил, что не отпустит молодую семью с двумя детьми ни в какой Лондон. Он сказал, что первые два года они будут жить под присмотром бабушки Веры, потому что им нужно хорошее медицинское обслуживание.

– Лондонские клиники не смогут проследить за здоровьем его любимых внуков, – утверждал Яков Саммуилович.

Кристина с Петром улыбались, глядя на то, как радовался дедушка появлению двойняшек.

– Надо же мальчик и девочка, вот это сюрприз! И почему я задержался в командировке и не встретил этих двух очаровательных созданий.

Вера Михайловна решила ничего не рассказывать мужу, чтобы лишний раз не расстраивать его не устоявшуюся психику. Она и так часто замечала за мужем, что он Кристину называет Катенька. И так у него это лихо получалось, что имя «Катя» прилепилось к Кристине тоже.

– Но какая она тебе Катя, – возмущалась Вера Михайловна. – Она Кристина.

– Для вас пусть будет Кристина, а для меня Катенька, – отшучивался Яков Саммуилович.

Жена подозрительно на него косилась, но никогда не спрашивала его о том, где он пропадал до ее тридцатилетия. «Может быть, у него была первая любовь Катенька», – думала Вера Михайловна, глядя на то, как муж смотрит на Кристину.

Глава 28

Виктор, поговорив в ресторане с Яковом Саммуиловичем, ходил по квартире и толкал разбросанные вещи на полу. Он как всегда возмущался беспорядком, который учинила его пьяная жена. Анна превратилась в живой труп: из красавицы с кукольной внешностью в опустившуюся грязную старуху. Анна никого в своей жизни не любила. А своего единственного родного сына Ивана просто ненавидела. Она всегда вспоминала с раздражением, как она его рожала. Возмущалась, что Игорь Сергеевич ее обманул. Обещал золотые горы, а дал кучку пепла. Когда она ему была нужна, он купил ей коттедж, сделал директором ресторана, выдал замуж за своего охранника Виктора. В общем, облагодетельствовал, как она говорила, – на один месяц. А затем у нее все забрали.

Игорь Сергеевич сдал ее со всеми потрохами, и она села в тюрьму, как соучастница в том громком деле финансовых махинации липовых коммерческих банков. Но это было не единственное обвинение их коррупционной группировки. Еще похищение людей и покушение на убийство. Много томов этого дела лежало в шестом отделе ФСБ. Никто из ее подельников за нее тогда не заступился. Они выложили крупные суммы денег, чтобы им скостили срок, а за нее не дали ни копейки. Она отсидела от звонка до звонка. Привыкла к унижениям, как к средству существования. Анна считала это нормой дальнейшего поведения на воле. На радостях, что освободилась и, наконец-то, увидела солнце не через решетку, пристрастилась к спиртному. Алкоголь стал смыслом ее жизни. Виктор лечил ее, несколько раз кодировал, но Анна опускалась все ниже и ниже человеческого уровня, превращаясь постепенно в жирную грязную свинью с замасленными седыми волосами.

– Что смотришь? – покачиваясь на корточках, процедила Анна.

Она жевала оставшимися двумя зубами окурок потухшей сигареты и зло смотрела на Виктора.

– Не нравлюсь я тебе, зато сыночку понравлюсь, когда за деньгами пойду.

– Не смей в таком виде ему показываться! – кричал Виктор. – На, возьми деньги, иди за бутылкой!

– Вот так бы давно, папаша?! – зло засмеялась Анна, толкая ногой пустую банку из под пива.

Анна подошла к Виктору вплотную, зло посмотрела в глаза, и плюнула ему на кожаные начищенные ботинки.

Алкоголизм никогда никого не красил. Особенно женщин. Одутловатость лица, мешки под глазами, потухший взгляд. Это все равно, что ты живешь мертвым. Ты ничего не видишь вокруг себя. У тебя все цвета одинаково черные. И вечный токсикоз! Зеленоватая желтизна лица плавно переходящая на белки глаз показывает, что печень уже не справляется с количеством выпитого. Внутренности начинают противно ныть, напоминая тебе, что ты еще живой. Вот и Анна схватилась одной рукой за правый бок и мысленно послала к черту всю эту требуху, которая у нее воспалилась. Нужно было бежать за спиртовой анестезией, но ноги не слушались и предательски подкашивались. Голова болела.

«И что за чушь несут, будто женский алкоголизм не излечим, – сплевывая, думала Анна. – А кто пьет? Я? Да захочу, завтра брошу и вновь стану красавицей. Я их всех заставлю себя любить! А сына в первую очередь. Интересно, Катька тоже беззубая ходит, как и я или нет», – размышляла Анна, следуя привычным маршрутом к магазину, опираясь на палку, как старуха.

Глава 29

А Катя, выплакав за дочерью все слезы, продолжала писать свои романы. Она часто вспоминала прожитые годы. Часто думала про свою двоюродную сестру Анну, надеясь, что у нее жизнь изменилась в лучшую сторону после того, как она вышла из тюрьмы. Анна покушалась на ее жизнь. Так получилось, что двоюродная сестра всегда завидовала Кате и настолько ненавидела ее, что согласилась на убийство.