Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

И вот здесь-то и сказалась отвратительная организация управления. Командарм–4 не имел возможности руководить такой численной группировкой, раздробленной на две армии, из которых одна имела двойной численный состав. Перенасыщенность 2-й армии людским контингентом и личное незнание войск и их командиров вынудили Рагозу разделить армию на три группы и резерв:

— правофланговая группа: 1-й Сибирский корпус (М.М. Плешков), 1-й армейский корпус (А.А. Душкевич), 27-й армейский корпус (Д.В. Баланин) под общим руководством генерала Плешкова;

— центральная группа: 4-й Сибирский корпус (Л.О. Сирелиус) и 34-й армейский корпус (Ф.М. Вебель) под общим руководством генерала Сирелиуса;

— левофланговая группа: 3-й Сибирский корпус (В.О. Трофимов), 5-й армейский корпус (П.С. Балуев) и 35-й армейский корпус (П.А. Парчевский) под общим руководством генерала Балуева;

— резерв: 3-й Кавказский корпус (В.А. Ирманов), 15-й армейский корпус (Ф.И. фон Торклус) и 36-й армейский корпус (Н.Н. Короткевич). В резерве фронта стояла вся конница — более полутора корпусов^{225}.

По сути, каждая из этих групп представляла собой армию несколько ослабленного состава, но по меркам кампании 1915 г. вполне нормальную. Даже в начале войны сам же Эверт имел под началом 4-ю армию, насчитывавшую в своих рядах те же самые три армейских корпуса (Гренадерский, 14-й и 16-й). Только наличие 4 кавалерийских дивизий, не нужных для проведения прорыва в 1916 г., тогда позволило 4-й армии иметь на 10 тыс. людей больше, нежели теперь имели под своим началом М.М. Плешков и П.С. Балуев. Неужели А.Е. Эверт не мог заранее создать специальную ударную армию (или пусть даже войсковую группу), параллельно оставив 2-ю армию под руководством ее уже существовавшего штаба? На деле же получилось раздробление сил и средств на отряды с импровизированными и потому неизбежно слабыми штабами. Наиболее яркий пример — группа генерала Сирелиуса из двух корпусов, где один комкор возглавляет всю группу. Та самая «отрядомания», что стала причиной поражений русских армий под Мукденом в 1905 г., продолжалась и десять лет спустя. Благо, что во главе Северного и Западного фронтов стояли те самые полководцы, что в 1905 г. руководили действиями Маньчжурских армий. И именно у А.Н. Куропаткина А.Е. Эверт перенял пагубную привычку вмешиваться в дела подчиненных штабов, что на деле вместо контроля вело к дезорганизации и неразберихе системы руководства войсками.

Зато на бумаге все выглядело достаточно гладко. Сосредоточение сил и средств по атакуемому фронту представало теперь следующим образом: группа Плешкова (фронт атаки в 20 км) — 92 000 штыков, 1700 сабель, 144 легких и 116 тяжелых орудий; группа Сирелиуса (фронт атаки в 15 км без учета озерного пространства) — 65 000 штыков, 1100 сабель, 101 легкое и 12 тяжелых орудий; группа Балуева (фронт атаки в 22 км) — 94 000 штыков, 1500 сабель, 153 легких и 66 тяжелых орудий. Как видно из этих цифр, высшим штабам так и не удалось создать на каком-либо из направлений решающего кулака, ограничившись лишь сосредоточением на направлении главного удара (группа Плешкова) массы тяжелой артиллерии. Второстепенный и ненужный для атаки участок, занимаемый группой Сирелиуса, оттянул на себя 65 тыс. чел., в то время как здесь достаточно было бы и одной бригады, ибо местность не позволяла сделать ничего больше, нежели огневая демонстрация. И такое распределение сил получилось, невзирая на то, что во 2-й армии, вместе с резервами главкозапа, фактически насчитывалось 13,5 корпусов, плюс 5 корпусов (20-й, 26-й, 38-й, 44-й армейские корпуса и 2-й Кавказский корпус) в соседней 10-й армии, которая также должна была участвовать в развитии прорыва неприятельской оборонительной полосы.

Усложнение управления войсками как раз накануне наступления (сверху вниз для дивизий: незнакомый и связанный еще одной армией командарм, начальник группы, свой собственный комкор) отнюдь не способствовало успеху решения поставленных перед войсками задач. Помимо самого ген. А.Ф. Рагозы (избравшего, кстати говоря, в качестве своего штаба местечко Будслав, что в 40 км от линии фронта; интересно, как генерал Рагоза намеревался руководить прорывом?), выходило, что один из командиров корпусов должен был руководить еще и группой (всех же групп — три единицы). И все это — в ударной армии, предназначенной для решительного пролома фронта противника. В 1915 г., когда русские оборонялись, отходя под ударами противника в глубь страны, практика временного соподчинения еще могла оправдывать себя, так как нехватка резервов и боеприпасов позволяла более вышестоящему начальнику маневрировать людьми и техникой между участками обороняемого фронта. Но теперь, когда надо было наступать крупными и превосходящими силами, такое положение являлось нетерпимым. Тем не менее А.Е. Эверт санкционировал подобную нелепицу, а штаб Ставки полностью положился на компетенцию штаба фронта.