Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

Продвижение по службе в России, как правило, во многом зависит от покровительства высокопоставленных начальников. Часть офицеров выделялась в войнах, но это была меньшая часть. Не был исключением и генерал-майор Брусилов. Своей карьерой А.А. Брусилов был обязан великому князю Николаю Николаевичу, который с 1895 г. занимал пост генерал-инспектора кавалерии. Николай Николаевич, сам страстный кавалерист, заметил Брусилова как организатора парфорсных охот, на которых укреплялось умение кавалеристов. С подачи великого князя, с трепетом относившегося к Офицерской кавалерийской школе, как кузнице кадров русской конницы, в 1892 г. А.А. Брусилов производится в полковники с зачислением по гвардейской кавалерии. Часто это обстоятельство ставят как бы в «вину» Брусилову — дескать, его карьера стала результатом влияния великого князя. Нельзя отрицать очевидного, но и не следует перебарщивать. Высокие покровители в царской России были у многих, в том числе и выдающихся полководцев. Напротив — быть может, если бы не покровительство, то и не было бы ни Брусилова, ни Брусиловского прорыва. Например, уже после начала Первой мировой войны один из офицеров в частном письме, перехваченном цензурой, писал следующим образом: «Наши молодчики Генерального штаба — начальники дивизий — совершенно неспособны управлять кавалерией. Эти поганцы-теоретики, которые или толкутся без толку, или производят с ней опыты — что выйдет». Пример — генерал Тюлин. «Таких Тюлиных у нас хоть пруд пруди. Драгомиров не лучше. Один Келлер по общим отзывам был на высоте призвания… Он, как и Толпыго, был нелюбим Генеральным Штабом. Ведь Толпыгу съел Генеральный штаб. Брусилов — человек дела, а ведь если бы не Николай Николаевич, то в мирное время Брусилов был бы моментально проглочен… Если бы были кавалерийские начальники не по названию, а по духу, каких бы дел могла наделать кавалерия в начале кампании»^{291}

.

В 1895 г. Брусилов был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени, а спустя три года — орденом Св. Владимира 3-й степени. В 1900 г. полковник А.А. Брусилов производится в генерал-майоры. Через два года он был назначен на пост начальника Офицерской кавалерийской школы. Опять-таки при благоволении великого князя Николая Николаевича. В том же 1902 г. был награжден орденом Св. Станислава 1-й степени. В эту пору среди генштабистов распространяется полупрезрительная кличка-наименование «Лошадиная академия», а ее начальник в годы Первой мировой войны будет соответственно именоваться ими «берейтором».

В Русско-японской войне 1904–1905 гг. ген. А.А. Брусилов не участвовал, оставаясь на своем месте службы. Офицерская кавалерийская школа и самообразование стали источником образования полководца. Здесь кроется большой соблазн для упреков А.А. Брусилову в отсутствии надлежащего военного образования. При этом успехи приписываются везению и таланту помощников, а неудачи сваливаются на недостаточную компетентность генерала. Например, в своем дневнике генерал Селивачев писал о Брусилове, что тот — неспособный военачальник, имеющий лишь военное счастье и хороших сотрудников^{292}.

Многие эмигранты пишут, что А.А. Брусилову чрезвычайно везло: воевал против австрийцев, имел великолепный штаб, да и просто владел военным счастьем. А ведь — без образования! Здесь можно напомнить, что ведь и М.Д. Скобелев закончил Академию Генерального штаба по 2-му разряду, то есть без причисления к Генеральному штабу. Значит, и ему везло? Кто же тогда, получается, авторитет полководца в России того времени? В свое время К. фон Клаузевиц удивлялся военному гению генералиссимуса А.В. Суворова, как известно, также не имевшего высшего военного образования, но зато проведшему всю жизнь в войсках и всю жизнь кропотливо занимавшегося самообразованием. Клаузевиц также был склонен объяснять победу Суворова военным счастьем и везением. На это (так как Клаузевиц был далеко не единственным, кто говорил о везении) сам же Александр Васильевич Суворов как-то сказал: «Раз везение, два везение — помилуй Бог, когда же уменье?!» В.Н. фон Дрейер, служивший вместе с А.А. Брусиловым перед войной, пишет: «Было бы несправедливо думать и утверждать, что всю свою карьеру генерал Брусилов проделал только благодаря кавалерийской выносливости и уменью нравиться высокому начальству. Это был способный человек, начитанный, порой остроумный, великолепно натасканный, по службе в [офицерской кавалерийской] школе, профессорами Николаевской академии, которые читали там лекции будущим эскадронным и полковым командирам. Но это был сухой, черствый эгоист, строгий с офицерами, беспощадный к солдатам. У него не было другого наказания для рядового, не вставшего ему на улице во фронт, как тридцать суток строгого ареста на хлебе и воде»^{293}.