Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

— «всюду видит интриги против него…» [в предшествовавших главах неоднократно упоминалось об интриганстве в среде высшего генералитета вообще, в том числе и против Брусилова]

— «чрезвычайно обидчив, обидчиво и его честолюбие…» [неудивительно: ниже Брусилова, согласно реальным заслугам, императором Николаем II был оценен разве только Алексеев; Иванов, Рузский, Эверт — эти военачальники, по своему таланту и успехам стоявшие гораздо ниже Брусилова и Алексеева, были оценены царем выше своих заслуг]

— «силой воли обладал. Он, не колеблясь, отчислял от командования генералов, провалившихся на боевом экзамене… [наверное, это правильно, так как от результатов деятельности подчиненных зависел конечный итог деятельности самого Брусилова]

— «в воевании Брусилова часто преобладал авантюризм… [нет хорошего полководца без элемента риска, что подтверждают действия Эверта в Первой мировой войне; а относительно «авантюризма» существует прекрасный пример А.В. Суворова в сражении на реке Треббия: бросать войска в бой «пакетами» военное искусство запрещает, но умевший рисковать Суворов рискнул и выиграл Италию]

— «будучи офицером волевым и энергичным, Брусилов умел заражать своей энергией подчиненных — свойство очень ценное в полководце — и умел сам, так сказать, впрягаться в оперативную идею, которая его одушевляла… [порой эта «энергичность» вела к негативу — например, действия на ковельском направлении осенью 1916 г., когда атаки здесь стали уже бессмысленны, но десятки тысяч людей продолжали выбывать из строя в новых «мясорубках»]

— «не всегда умерял свое честолюбие… [каков лесок, такова и сосенка: многие другие полководцы, не имея такого таланта, как Брусилов, были еще более честолюбивы и в силу этого неизбежно беспринципны]»^{346}.

В революции: от Верховного Главнокомандующего до отставки

К началу 1917 г. Восточный фронт общим протяжением почти 1800 верст включал в себя 4 фронта: Северный (390 верст; от Рижского залива до озера Нарочь), Западный (480 верст; от озера Нарочь до железной дороги Ковель — Сарны), Юго-Западный (470 верст; до горы Батошу), Румынский (430 верст; до деревни Кислица). При этом русская армия держала против себя 49% всех сил противника — 187 дивизий, в то время как все прочие — Франция, Великобритания, Италия, Бельгия, Сербия — сковывали другую половину.

17–18 декабря 1916 г. в Ставке Верховного главнокомандования состоялось совещание высшего генералитета, на котором были составлены предварительные наметки оперативно-стратегического планирования на весну 1917 г. В это время ген. М.В. Алексеев, в чьих руках находилась русская стратегия, находился на лечении в Крыму, а потому в задачу временно исполняющего обязанности наштаверха В.И. Гурко входило урегулирование разногласий между главнокомандующими фронтами посредством компромисса. Военачальники были уверены в конечной победе. Так, в очередном интервью «Таймс» в начале ноября А.А. Брусилов заметил: «Война уже выиграна союзниками… Операции этого лета определяют окончательный период поражения неприятеля. Определяется он с того момента, когда союзники, объединив свои программы, лишили противника инициативы». А в 1917 г. у России будет «огромнейшая и прекраснейшая армия»^{347}.

Дело в том, что император Николай II возлагал последнюю ставку на весеннюю кампанию 1917 г. Внутри страны либеральная оппозиция перешла в решительное наступление, обвиняя уже самого царя в стремлении к сепаратному миру с Германией. Лидеры оппозиции готовили дворцовый переворот, а в кулуарах, по свидетельству французского посла М. Палеолога, чуть ли не открыто рассуждали о том, будет ли в ходе переворота убита только императрица Александра Федоровна, или погибнуть придется и самому Николаю II. За спиной буржуазно-либеральной оппозиции негласно стояли союзники, не желавшие после победы в войне расплачиваться с Россией по тем счетам, что предполагались тайными договоренностями внутри Антанты.