Главные мысли

Человек может мыслить ясно, если он будет полагаться на три простых «критерия» познания: ощущение , предвосхищение и претерпевание . Содержание ощущения всегда является истинным: даже если нам что-то видится во сне или в состоянии умопомрачения, все равно то, что мы ощущаем, равно самому себе. Мы не можем опровергнуть ощущения ни другим ощущением, поскольку все ощущения равноценны, ни рассуждением, поскольку все рассуждения основаны на ощущениях. Об истинности ощущений говорили еще софисты, согласно которым «человек есть мера всех вещей»: если человек с больной гортанью воспринимает мед как горький, то он для него именно таков, равно как для здорового – сладок. Но софисты полагали, что ощущения не дают нам основания выносить разумные суждения о том, каковы вещи сами по себе, каков вкус меда на самом деле. Согласно же Эпикуру ощущение дает нам прямой доступ к вещи. Ведь вещи постоянно испускают свои материальные копии, эйдолоны, сохраняющие их характеристики, которые на нас физически воздействуют так, как если бы вещь воздействовала непосредственно (подробнее об этом в разделе про физику). Разумеется, порой мы видим оптические иллюзии, например, переломанную ложку в стакане с водой. Однако совершенно истинно, что ложка в воде нам представляется такой, и было бы странно, если бы она казалась целой. Обманываемся мы, только если выносим суждение, что ложка сломана; однако при ближайшем рассмотрении, вынув ложку, мы убеждаемся в ее целостности. Конечно, есть ряд факторов, которые препятствуют нашему восприятию: удаленное расстояние до воспринимаемого предмета, состояние нашего организма и органов восприятия, среда (туман, темнота), сохранность полученного впечатления. Однако благодаря опыту все эти препятствия устранимы. Проблема, которая ставила в тупик софистов и скептиков, – какова башня, видимая издали, круглая или прямоугольная в плане, – решается легко, нужно лишь подойти к башне. Ошибочные и поспешные выводы, которые мы можем сделать, не дискредитируют чувственное познание в целом; напротив, сомнения могут основываться только на несомненном основании. Эпикур делает софистам и скептикам такое возражение: «Если ты борешься со всеми ощущениями, тебе не на что будет сослаться при суждении о тех из них, которые, по твоим словам, лживы»[4]. Схожее рассуждение высказывает крупнейший философ и логик XX века Людвиг Витгенштейн, разрабатывая свою теорию достоверности: «Попытавшийся усомниться во всем не дошел бы до сомнения в чем-то. Игра в сомнение уже предполагает уверенность» (О достоверности, 115). Ученик Эпикура Колот в сочинении «О том, что невозможно жить, если следовать учению других философов», обращенном к правителю Египта Птолемею, подверг критике все скептически направленные учения, в которых высказано сомнение в истинности чувственного знания: Демокрита, Парменида, Эмпедокла, Сократа, Мелисса, Платона, Стильпона, киренаиков и Аркесилая. Каждый пассаж он начинал со слов: «Как можно жить, если…» – люди, отрицающие истинность чувств, не смогут есть или перемещаться, защититься от угроз и, более того, не смогут даже сказать, живы они или мертвы.

Однако в гносеологии Эпикура возникает другая проблема: как нам познавать небесные объекты? Ведь о полетах тогда люди лишь мечтали. Этот вопрос очень важен, ибо именно неправильное восприятие небесных явлений, грома, молнии, образов, рождающихся в облаках, порождает страх перед богами. Эти проблему можно решить, если строить гипотезы, которые не должны противоречить земному опыту; таких равно истинных гипотез может быть несколько, однако все они исключают «баснословие», то есть возведение небесных явлений к деятельности богов. Эта позиция вызывала удивление у критиков Эпикура, а порой и смущение у его последователей. Ведь если существуют противоречащие гипотезы, то только одна из них может быть верной. Сторонники Эпикура указывали на то, что любое физическое явление может быть результатом множества причин, и теория Эпикура имеет в виду это. Другие указывали, что, например, затмение Луны, может вызываться в одном случае тем, что между Землей и небом возникает какой-то объект, в другом – что на Луну падает тень Земли. Лукреций вообще высказывал смелое предположение, что если гипотезы радикально исключают друг друга, то это значит, что в одном из множества миров истинной оказывается одна гипотеза, а в другом – другая (О природе вещей, V, 526–533). Но целью Эпикура отнюдь не было отыскать истинную причину снегопада или затмения: даже исключающие друг друга гипотезы в любом случае исключают действия богов, поэтому чем больше гипотез, тем лучше. Только в главных вопросах, касающихся достижения блаженства, нельзя допускать такой неопределенности.