Главные пары нашей эпохи. Любовь на грани фола

Все вокруг только и говорили о том, что они — самая красивая актерская пара. Самая красивая пара жила в общежитии и мечтала о собственной квартире. Их мечте помог осуществиться замечательный артист и очень отзывчивый человек Евгений Павлович Леонов, приложивший довольно много усилий для того, чтобы у Ирины и Александра появилось свое жилье.

Их актерская судьба складывалась по-разному. Александр много снимался, быстро стал одним из ведущих актеров «Ленкома», а вот Ирине с ролями не везло — красивую, талантливую, умную и наделенную яркой индивидуальностью актрису снимали мало, в спектакли вводили не часто, причем как в кино, так и в театре ей в основном доставались второстепенные роли. О причинах такой невезучести говорили разное, строили самые смелые предположения, но никто никогда не упрекнул Алферову в отсутствии таланта. Ходили слухи, обвиняющие Марка Захарова в предвзятом отношении к Ирине. Якобы Марк Анатольевич хотел видеть Абдулова своим зятем и оттого не давал Алферовой хороших ролей, но подобные домыслы скорее всего были рождены чьей-то богатой фантазией.

Впрочем, поначалу Алферовой везло на роли. После «Хождения по мукам» ее заметили в руководстве телевидения, и следующая большая роль в кино досталась Ирине буквально по распоряжению свыше. Это была роль Констанции Бонасье в музыкальном приключенческом сериале «Д'Артаньян и три мушкетера», снятым Георгием Юнгвальдом-Хилькевичем.

Сам режиссер хотел, чтобы Констанцию сыграла Евгения Симонова, но «сверху» ему назначили на эту роль Алферову.

«Перед Ирой Алферовой — госпожой Бонасье — я испытываю вину, — писал режиссер Юнгвальд-Хилькевич в своей книге „За кадром“, — потому что не вложил в нее столько режиссерской любви и заботы, как, например, в Алису Фрейндлих или Лену Цыплакову Дело в том, что Ира была мне навязана. И это меня очень раздражало. Алферова нравилась руководству телевидения, потому что хорошо снялась в „Хождении по мукам“. Я хотел утвердить Женю Симонову, но мне не дали. Ира не знала этого. У нас были нормальные отношения, и она осталась довольна своей ролью. Но ей было трудно на съемках. Были проблемы с музыкальностью. Ей было тяжело танцевать и петь одновременно. Она немного сутулая. Бонасье Жени Симоновой была бы более изыскано-хитрой, лукавой, ускользающей. А Ира Алферова — глубоко славянский тип. И французская легкость просто ей несвойственна. Я же не изменил своего замысла по прочтению этого образа и натаскивал Иру на то, что с легкостью могла бы сделать Симонова. Вот за это я чувствую перед Алферовой неловкость».

Понадобилось время, чтобы Георгий Юнгвальд-Хилькевич понял, что ему надо было не пытаться «втиснуть» актрису Алферову в рамки своей трактовки роли Констанции Бонасье, а напротив — строить образ героини, исходя от способностей актрисы, от ее дарования, от ее низкого голоса. Увы — во время съемок он считал иначе и, по собственному выражению, «подтаскивал» индивидуальность Иры под свою идею образа.

Поскольку режиссер счел голос Алферовой слишком грубым, в фильме Констанция заговорила голосом Анастасии Вертинской.

«Я чувствую себя виноватым перед Ириной Алферовой еще и потому, что подтянул роль к голосу, — продолжал Юнгвальд-Хилькевич. — Тот тембр Насти Вертинской, тот звук, такой высокий, звенящий, очень подходил к образу Бонасье. Только внешность осталась Алферовой. Атак делать нельзя. Режиссерская диктатура для кино опасна. Все надо делать исподволь. Чтобы артисты думали, что они все сами сыграли. Теперь я знаю о том, что после просмотра фильма огромное количество народу фанатически влюбилось в госпожу Бонасье, а значит, и в Алферову. Так что оказалось не важным то, какими средствами достигнуто создание образа. Главное, результат был тот, который и должен быть в кино. Художественный».

Алферова на съемках «Трех мушкетеров» чувствовала себя чуть ли не изгоем. Ее, как она сама выразилась, «изначально не любили» — не шили ей костюмов, не ставили должным образом свет, не проводили репетиций. Когда снималась та или иная сцена с ее участием, на площадке обычно не было никого из партнеров. Алферовой говорили нечто вроде: «Обращайтесь мысленно к вот этому стулу, на котором сидела Алиса Фрейндлих».

Трудно сказать, чего больше принесли Алферовой съемки в «Трех мушкетерах» — радости или огорчений. Наверное все-таки радости, ведь успех у фильма был ошеломляющий. Вся страна распевала вслед за героями: «Пора-пора-порадуемся на своем веку…» Разумеется, сразу же пошли слухи о романе между Ириной Алферовой и Михаилом Боярским, ведь если фильм нравится, то всегда хочется перенести хоть что-то из него в реальную жизнь.