Главные песни XX века. От Диксиленда до хип-хопа

В 1947 году, приехав в школу, песню услышал 28-летний Пит Сигер. У Сигера в жизни были две страсти – фолк-музыка и левое движение. Сигер стал страстным поклонником и проповедником песни. Он придал ей несколько более живой ритм, спел ее перед публикой в знаменитом Карнеги-холле и опубликовал ее в своем журнале «Народные песни».

Однако, пожалуй, более существенным, чем изменение ритма было чуть измененное название: “We Will Overcome” стала “We Shall Overcome”. Сам Сигер говорит, что ему нравился более открытый и широкий гласный звук в слове “shall”, но, думается, дело было не только в этом. В модальности глагола “shall” больше уверенности, больше твердости, это не просто указание на будущее время, это обещание, даже торжественная клятва. Именно в исполнении Сигера “We Shall Overcome” впервые услышал в 1957 году молодой проповедник и уже известный активист борьбы за права афроамериканцев Мартин Лютер Кинг.

На рубеже 1950–1960-х в Америке в единый поток слились два движения – стремительно расширяющаяся борьба афроамериканцев за свои права и против дискриминации и растущая популярность и общественный вес левоориентированной фолк-песни. В фокусе, в центре потока оказалась “We Shall Overcome”.

Пит Сигер, Джоан Баэз и Мартин Лютер Кинг сделали ее известной не только на всю Америку, но и на весь мир. Политические движения и пристрастия меняются, но гимн свободе и справедливости остается универсальным.

В 2000 году, подводя музыкальные итоги века, Национальное общественное радио (NPR) включило “We Shall Overcome” в число важнейших песен столетия.

THE ENTERTAINER «Король рэгтайма» Скотт Джоплин и его звонкий, иронично-лукавый The Entertainer

Как и марксизм, который, как выявил его преданный ученик и страстный последователь Владимир Ульянов-Ленин, имеет три источника, так и джаз – в самом упрощенном понимании – также имеет три источника[2]. Первый – выросшие из протестантских церковных гимнов духовные песнопения чернокожих американцев, получившие название спиричуэлс или госпел; второй – рабочие и бытовые песни трудившихся на плантациях Юга бывших рабов, получившие название блюз; и третий – игравшаяся в борделях Нового Орлеана и Сент-Луиса фортепианная музыка, которую стали называть рэгтайм. Rag time в переводе – рваный, то есть синкопированный, с акцентом не на сильную, а на слабую долю ритм, заимствованный в полиритмике африканской музыки.

В предназначенные по большей части для небогатой, преимущественно черной клиентуры дешевые публичные дома Юга духовой оркестр не посадишь, и музыкальный аккомпанемент веселью и разврату обеспечивали игравшие там часами напролет такие же бедные и такие же преимущественно чернокожие пианисты. Играли как раз ту музыку, которая и получила название «рэгтайм». Предвоенное (то есть перед Первой мировой войной) время было веселым и бесшабашным, и так же, как послевоенные 20-е с легкой руки Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда стали именовать «веком джаза», первое десятилетие века получило название «время рэгтайма». Правда, название это закрепилось за ним много позже, главным образом благодаря опубликованному в 1975 году роману Эдгара Доктороу «Рэгтайм» и снятой в 1981 году Милошем Форманом его одноименной экранизации. Хотя, как это ни странно, парадоксально и необъяснимо, саундтрек «Рэгтайма», созданный замечательным композитором и певцом Рэнди Ньюманом, собственно музыки рэгтайм практически не содержал и популяризации рэгтайма как музыкального стиля способствовать не мог.

Впрочем, в США к этому времени рэгтайм, практически забытый со времен своего расцвета в начале века, в популяризации уже не нуждался. Его возрождение началось еще за пять лет до публикации романа Доктороу, в 1970 году, с изданием фирмой Nonesuch пластинки пионера жанра Скотта Джоплина “Piano Rags”, а подлинный триумфальный камбэк состоялся тремя годами позже в 1973-м, с выходом на экраны фильма режиссера Джорджа Роя Хилла «Афера» (в оригинале – “The Sting”). Действие картины, в которой главные герои в исполнении двух красавцев, двух обладающих необоримым обаянием суперзвезд Роберта Редфорда и Пола Ньюмана, изящно и изобретательно обводят вокруг пальца своего недруга, происходит в 1930-е годы. Рэгтайм тогда помнили лишь немногие специалисты по истории джаза, но композитор ретро-картины Марвин Хэмлиш, невзирая на хронологическое несоответствие, буквально пропитал весь саундтрек зажигательной, веселой и в то же время иронично-лукавой – в духе самого фильма – композицией “The Entertainer” классика раннего рэгтайма чернокожего пианиста и композитора Скотта Джоплина. Идея использовать в фильме рэгтайм принадлежала не композитору, а режиссеру. Хэмлиш признавался, что до работы над фильмом он не был таким уж большим поклонником рэгтайма, но, когда он сел за рояль во время записи, все изменилось: «Пианист во мне обнаружил в Джоплине родственную душу».