Главные тираны и злодеи истории

Но надежды аборигенов на то, что испанцы не вернутся, были напрасны. У конкистадоров не было иной жизни, кроме этой – с походами, войнами и грабежами. И им некуда было уйти. Поэтому они вернулись и с января по август 1521 года осаждали Теночтитлан.

Вот как описано это время в хронике «Анналы Тлателолько»[101]:

На улицах лежат сломанные дротики, 

Валяются клочья волос.

Дома стоят покинутыми, 

Сделались красными их стены… 

На улицах и площадях кишат черви, 

И стены забрызганы мозгами… 

Вода стала красной, словно ее покрасили. 

И когда мы пьем ее, 

То как будто пьем горечь.

Мы едим тростниковые стебли, 

Мы жуем соленую землю. 

Камни, ящериц, мышей, 

Дорожную пыль и червей…

Наконец 13 августа 1521 года Кортес объявил штурм. Измученный голодом город был взят. Это был конец империи ацтеков.

С 1521 по 1524 год Кортес фактически единолично управлял покоренной Мексикой. При этом он не имел титула губернатора и был, в сущности, самозванцем. Ведь он оставался, с формальной точки зрения, нарушителем дисциплины, так как отправился в экспедицию вопреки воле губернатора Кубы Диего Веласкеса, назначенного волею короля Испании.

Судя по всему, Кортес, несмотря на тягу к неограниченной власти, никогда не переставал ощущать себя подданным испанской короны. Он не только обогащался, но и воевал за расширение владений в Новой Испании, как называли тогда американские земли. Имея титул генерала-капитана, он завоевывал Гватемалу и Гондурас. Испанский двор вожделенно и радостно подсчитывал доходы. Считается, что только Кортес доставил на родину около двух тонн золота. И это не так уж много, если учесть пышность испанского двора и огромные военные расходы. Да и большая часть предприятий Кортеса оказывалась дорогостоящей, трудной – и не очень успешной. Проявив исключительную жестокость при завоевании Гватемалы и Гондураса, он не смог там закрепиться.

В 1522 году к Кортесу прибыла его законная жена Каталина Суарес. Неизвестно, звал ли он ее, но, так или иначе, она застала при своем муже множество наложниц-индианок. Начались скандалы. А через три месяца Каталина внезапно и как будто беспричинно умерла. Сразу поползли слухи о том, что отравил ее Кортес. И хотя это так никогда и не было доказано, подозрения остались навсегда.

Личность Кортеса глубоко неоднозначна. Не вызывает сомнений его личная отвага. И его политика не была примитивной. В его посланиях Карлу V отразились попытки осмыслить новый, неведомый мир, который открылся европейцам в Америке. И если многие конкистадоры вообще сомневались в том, что индейцы – люди, то Кортес утверждал, что они заслуживают к себе доброго отношения. Все это была, правда, чистая теория.

Испанская монархия на словах проповедовала исключительно добро. В завещании королевы Изабеллы и ее дочери, Хуане Безумной, и внуку – будущему Карлу V – предписывалось хорошо относиться к завоеванным народам.

Как Кортес понимал это хорошее отношение? Он просит прислать в Новую Испанию как можно больше служителей церкви, желательно францисканцев, известных энергичной миссионерской деятельностью. Он был убежден, что они будут обращать индейцев в истинную веру. Тогда все его деяния будут осенены этой благородной целью. Правда, сам Кортес все более ожесточался из-за постоянных бунтов местного населения. После смерти Монтесумы II провозглашались другие правители, и последний из них – Коатемок – был неоправданно жестоко казнен Кортесом. А следом за миссионерами в Америку пришла инквизиция – и начались массовые зверства по отношению к аборигенам.

И все-таки Кортеса не следует упрощать. Он был не лишен и любознательности, свойственной части конкистадоров. Когда стало ясно, что за покоренными землями располагается не Китай, стало интересно: так что же там? Испанцы исследовали побережье, составляли первые карты. Поэтому некоторые считают Кортеса первооткрывателем Калифорнии. В Испании же не дремали завистники и враги. До Кортеса дошли слухи о том, что на родине над ним готовится суд. Безусловно, его было за что судить. Но важнее то, что любой, кто занял бы его место, сразу сделался бы невероятно богат. Не Кортес ждал подачек от испанского короля – монарх рассчитывал на поступления из-за океана.

В 1527 году Кортес вынужден был оставить не вполне законный пост правителя Мексики, а в 1528-м отправиться в Испанию, чтобы доказать и закрепить свои права и снять с себя обвинения в том, что в свое время нарушил приказ губернатора Кубы. В это путешествие Кортес пустился так же отважно, как некогда в глубины неведомого континента.